БАКЛАЖАНОВОЕ ЛЕТО

Давным давно, такое впечатление, что в прошлой жизни, работал я, как-то,охранником на замке “Ласточкино гнездо”(Крым).

Находился я в ту пору на заместительной кодтерпиновой терапии)) после многолетней Донецкой шировой движухи. Ничего другого я не пробивал,был молод и более или менее здоров. Через кодеиново-ганджубасовый цвет моих солнцезащитных очков, я с замиранием ( от восторга)  сердца, созерцал сногсшибательный мир, жизни в самом сердце Крыма.

В то летнее Ялтинское утро, плотно позавтракав 4 пачками коды и шлифанув это дело свежесваренным кофе, я вальяжно вывалился из дома и закуривая на разломе синий Винстон, направился в сторону остановки.

Уже на работе, сразу после росписи в журнале, мною были опущены два мокрых, на обрыве возле “Гнезда”, с ошеломляющим видом на бескрайнее бирюзовое море, красавицу Ялту и Аю-Даг.

Мой напарник Саня (ныне уже покойный), добрый и во всех отношениях порядочный, слегка неформального вида парень, на тот момент 27ми лет, улыбаясь и слегка жмурясь на утреннем южном солнышке, извлекает из кармана, какую-то маленькую белую баночку, и потрусив ей возле моего уха, коротко вымолвил : ” БУЭШь? ”

Я уже не один год знал Александра, и его  нездоровое влечение , абсолютно ко всем вещам изменяющим сознание,причём на сколько трэшевый ПАВ, ему  как бы всегда было фиолетово, главное – в рванину.Дабы внести ясность, приведу пример: как то Саня на моих глазах, сразу после того, как приходнулся винтом, встал , опустил жирный мокрый сальвии и сразу же рухнул мимо дивана на пол, где и провалялся без сознания минут 20,после чего, подорвался закурил, стоял и молча смотрел на меня обвинчиными глазами.

– Ну как? – спросил я.

-Неожиданно… – с неподдельным винтовым удивлением, через зубы сказал он.

Потом он мне признался, что шалфей курил он тогда впервые.

Так вот, зная, что с его рук, на авось, что-то не знакомое брать, как минимум опасно, я сходу поинтересовался, что это  за фигня и пробовал ли он это раньше.

– Баклофен, называется эта,как ты выразился “фигня”, заипательные калики, у нас здесь на них вся Гаспра торчит. Наваливают, типо винта, только лайтовие и без отходников. Последнее меня воодушевило и я без запивки, с  потной лодошки закинул в своё чрево 3шт/25, любезно предложенные мне Саней.

– Теперь, жди ! – сказал он, и мы разбежались по рабочим моментам.

Я приступил к работе. Жара и количество прибывающего по лестнице к замку народа  набирало обороты и уже где-то через час, туристов желающих сфотографироваться на фоне Крымской достопримечательности, было, как в троллейбусе в час пик.

Время шло, дела делались, мой карман уже ощутимо возбуждали несколько хрустящих купюр среднего номинала, “честно” заработанных на приезжих, а тяги всё не было..

“Чё за лажа? Чё не прёт?” – келишивал я в голове, идя к Сане, предварительно, попросив себя подменить.

Шурик меня встретил вопросом : “Ну, как тебе? ”

“Да, ни как. “- ответил я и правдами-неправдами выпросил у него ещё пару колёс, которые не успев попасть в руки, моментально были поглощены моим ненасытным желудком.

…Жара была беспощадна, кодтерпиновый пот ручьями заливал мне лицо, футболка была уже неоднократно поменяна. Конкретно чувствовалась кодеиновая тяга.

Начинаю замечать, что у меня сегодня самый выдающийся по лавехе день за весь сезон.

Я людям начал рассказывать так, что холостых вариантов вообще не было, если я сближался с человеком, он мне по концовке по-любому башлял.

Я перестал себя контролировать. Я водил какие-то лично мною придуманные платные экскурсии, помогал незнакомым москвичам приобрести ганджубас и всё это смачно сдабривая такими эмоциональными рассказами, что через раз, аж плакал.

Я уже прочухал, что меня штырит, тяга мне нравилась, жутко напрягал только один момент : стоило мне только присесть, я в тот же миг вырубался, а это галимое паливо.

Не возможно было не заметить, какое-то нездоровое оживление вокруг замка, большинство перешло на одну сторону и пальцем тыкало  куда-то вниз.

А причина была вот в чём. Один респектабельного вида мужчина средних лет, хорошо подпив в ресторане, перелез за ограждение, вышел на отвесную скалу, разделся, аккуратно сложил свою одежду, оставил, предварительно написанную записку : “В моей смерти винить судью ” такого-то ” и сделал с обрыва шаг вперёд, навстречу смерти…. В том году он открыл сезон. У нас каждый год всегда было несколько суицидников.

Не трудно догадаться, что его его задумка сработала и стала для него фатальной. Он медленно обплывал , покачиваясь на волнах, вверх спиной скалу ,на которой стоит замок, и направлялся в сторону пляжа соседнего санатория.

Возле меня всегда тёрлось множество всяких фотографов  с разными зверюшками, были среди них два татарских паренька Алим и Эдем, очень весёлые и позитивные личности, с вечно укуренными в хлам глазами. У них было два,устрашающего вида, метровых грифа. И вот эти птички, каким-то непонятным нам чувством, учуяли жмура.

” Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит. ” Грифы одним мощным взмахом огромных крыльев, обрывают свои шнурки, которыми они были привязаны, и в мгновение ока взмывают высоко вверх, от куда по спирали начинают спускаться на труп.

Первый птах вцепившись своими острыми когтями в спину утопленника, переварачивает его лицом вверх, и выклёвывает ему глаза, а потом вдвоём они начинают его просто рвать на куски. Многотысячная толпа в шоке и под влиянием увиденного, похваталась за фотоаппараты и камеры и принялась снимать это безобразие. Буквально минут через 10 , на пляже уже были менты и МЧСники, которые его пошурику выловили, одели в чёрный пакет и увезли в неизвестном направлении.

Жара постепенно стала спадать, после обеда прошёл кратковременный, но сильный дождик, воздух был необыкновенно свеж и пах хвоей. “Ласточка” закрывалась, но до конца моей суточной смены оставалась ещё целая ночь.

Саня жил не далеко, и на ночь всегда брал с собой своего собакена стаффа по кличке Герда.

Мы стояли на самом краю замка, облокотившись на перила, любовались сногсшибательным морским закатом и плевали сушняком с отвесной скалы в море.

Жека, будешь идти в магазин,-сказал Шурик – будь другом, занеси по дороге  в санаторий  одной медсестричке банку баклов,она деньги заряжала, утром они там с подругой тоже вкинулись,а теперь жаждят догнаться

Я был в таком благодушном состоянии, что в тот момент ,   сделал бы всё о чём бы меня не попросили.

Сказав, что проверну я это с удовольствием, засобирался в дорогу, думая о чём-то своём.

– Фу, Герда, нельзя, брось фу!!! – как-то обречённо орал Саня.

Я мигом выйдя из мысленного транса, побежал к кипарисам смотреть, в чем же дело.

Картина открывшаяся мне, явно очень противоречила, позитивному внутреннему состоянию.

Герда, была уже привязана, а на траве лежал еле живой, разорванный в хлам ёжик. Увидев это, мне стало его так жалко, что я стал всхлипывать, как ребёнок, метался вокруг него и не знал, чем помочь.

Сразу, было видно – ёж обречён. Шизоидным выстрелом мою голову посетила мысль : нужно облегчить его страдание, каким-то гуманным способом.

И вот, уже я иду с банкой баклов ,для подруги в одной руке, и с ёжиком в пакете в другой, чётко поставив себе цель : вначале отдаю таблетки, а потом топлю в море маленького страдальца.

Баклофеновую медсестру звали Зера(татар.) , безумно симпатичная девушка с очень выразительными глазами, недавно только закончившая мед.училище.

Следуя татарскому гостеприимству, мне сходу, был предложен уже готовый кофе и щербет. Зера бегала, вокруг меня и пыталась мне во всём угодить. Мне это не нравилось и очень смущало. И дабы это резко прекратить, я ничего другого не придумал, как открыть пакет и показать ей содержимое.

– Ай, Алллаа! – закричала Зера, и начала громко, рыдать и по татарски причитать. В открытую дверь её кабинета, начали заглядывать постояльцы, с чётко читающимся вопросом на лицах, типо : “Что происходит?”

Она сильно просила и мне пришлось взять её с собой.

По дороге к морю, тема ёжика отодвинулась ,куда-то на дальний план, мы шли и увлечённо общались, и до неприличности окровеничали .

Чтобы срезать путь, нужно было спрыгнуть с метрового парапета . Я естественно прыгнул первый, взяв Зеру за талию, спустил её вниз. Когда я её спускал, наши тела соприкоснулись, и тут меня накрыло. Всё моё тело покрылось пупырышками, дыхание участилось и стало некомфортно мало места в плавках. Зера тоже заметно раскраснелась и учащённо дышала,смешно стараясь как-то это скрыть.

Распахнула свои объятия Крымская ночь. “Ласточкино гнездо” освещаемое со всех сторон прожекторами выглядело,как на открытке. Мы с Зерой стоим на длинном волнорезе, молчим, смотрим на друг друга, я по животному отчётливо чувствую головокружительный аромат её похоти.

Проведя рукой по Зерыным волосам и погладив несколько раз по её щеке, я зделал шаг на сближение и очень нежно, боясь спугнуть, поцеловал её малиновые, чуточку пухлые губки.

Она мигом перехватила инициативу в свои, так сказать губы?, и начала меня так целовать, что я был в шоке. Как сорвавшаяся цепи, Зера до  крови кусала мои уста и язык, прижимала к себе, покачивая бёдрами, потом толкнула меня в воду?и прыгнула  следом. Миг,и мы уже в море, не доставая дна кружимся с ней в эротическом танце, забыв напрочь и о еже ,и о телефонах, которые были у нас в карманах. Доплыв до берега, мы упали на линии прибоя, и не уставая, на протяжении долгого времени, страстно любили друг друга, под солёными накатами морской волны. Потом до рассвета лежали на берегу , курили, смотрели в звёздное Крымское небо и искренне не понимая, почему мы не познакомились раньше.

С ёжиком произошла, вообще, непонятная история. Подойдя к тому месту, где он лежал, мы обнаружили пустой пакет. То ли он раздуплился и свалил, то ли устал ждать и сам на себя лапы ?наложил,  не известно и по сей день.

Всё то лето мы с Зерой провели под баклажанами, неистово предаваясь каждую ночь баклофеновой любви. После сезона она уехала к себе  домой в Джанкой и мы больше никогда не виделись.

                                    Евгений ICE