У меня была подруга Лариса. У нее был ВИЧ. Однажды я спросила ее: “Что тебя поддерживает в жизни?”. Лариса ответила: “Я верю, что через 10 лет изобретут лекарство. И мы все вылечимся. Без этой надежды невозможно жить.” Это было в 2000 году, когда Россия еще не закупала лекарства для лечения ВИЧ, хотя на Западе их уже применяли. Она умерла в декабре 2003 года. Перед смертью Лара пришла в себя, открыла глаза и с болью сказала: “Это – все?!”. Лекарства закупили в 2004-м после массовых акций протеста пациентов СПИД-центров, не получающих лечение. Но Ларисе всегда будет 26…
В последнее время я вспоминаю ее каждый день. Потому что с того разговора прошло 10 лет, но совсем молодые люди по-прежнему умирают от СПИДа, и конца этому не видно. В стране уже зарегистрировано 602.000 тысячи инфицированных ВИЧ. Из них умерло почти 100.000. За это пора ответить.
15 мая весь мир отметит День памяти умерших от СПИДа. В этом году он пройдет под девизом «Touching Lives… – Касается живых…». Чиновники из нашего Минздрава будут скорбно кивать головами и говорить об успехах. Но смерти от СПИДа в России – на их совести. Потому что практически все, что сегодня делается государством для “борьбы с эпидемией ВИЧ”, делается через одно место и руками идиотов.
ВИЧ, наркотики, туберкулез
Мой друг Дима Гайнуллин из Казани перестал ходить на работу. А работал он в уникальном учреждении – Социальном бюро для наркозависимых. В задачу Димы входило помочь человеку получить медицинские и социальные услуги.
Делать это с каждым днем становилось все труднее. Дело в том, что за последние три года российская наркосцена сильно изменилась. Раньше человек употреблял в день 1-2 грамма героина, сегодня – до 10. То есть, самого вещества там осталось по-прежнему 1-2 грамма, остальное – мел, но платит человек как за 10. Это значит, надо украсть или оказать сексуальных услуг на 10-15 тысяч в день!
Человек колется-крадет-колется-крадет. У него нет даже получаса, чтобы подумать о том, что с ним происходит. И вот когда ресурсы заканчиваются, человек вынужденно переходит на дешевый препарат, который можно изготовить из лекарств – дезаморфин, или “крокодил”. А это – смерть: наркотик готовится с применением бензина и прочей химии, организм отторгает его, руки, ноги, внутренние органы начинают гноиться. И после этого – всё: наркология не возьмет человека, потому что у него гноящиеся раны и температура под 40, а обычная больница не возьмет, потому что у человека наркомания, через два часа начнется ломка, и никто его не сможет удержать на койке. Никто не возьмет.
Помимо этого, среди наркопотребителей продолжает развиваться эпидемия ВИЧ (в 60% случаев инфекция по-прежнему передается через шприц), человек быстро проходит все 4 стадии, развивается СПИД, а с ним – туберкулез. И вот с таким букетом мой друг Дима работал ежедневно. Он помогал человеку протестироваться на ВИЧ, туберкулез и гепатиты, если надо – добивался для него противовирусной терапии, направлял в туб- или наркологическую больницу, помогал восстановить документы. То есть Дима – связующее звено между врачами и людьми с наркозависимостью. Он спас жизнь и здоровье очень многим. И вот все, сгорел. Когда я его встретила месяц назад – просто не узнала.
– Почему я не хочу ходить на работу? Да устал я, Насть. От бессилия своего. От постоянных, бесконечных отказов со стороны врачей моим клиентам. В последнее время нет легких случаев. Все мои клиенты имеют “ВИЧ-наркотики-туберкулез”. И дело не в том, что у меня нет рычагов для помощи. Они остались. Но раньше я мог помочь пациенту. А сейчас нет. Многие из них инфицировались в конце 90-х. Сейчас этим людям над принимать лекарства против ВИЧ – АРВ-терапию. Но, как правило, в поле зрения врачей они попадают уже слишком поздно.
Эмоционально я это больше выдерживать не могу. Потому что смерть за смертью, смерть за смертью… Отказ за отказом…
Отказы – это когда пациента с ВИЧ в любом состоянии “разворачивают” в хирургии, терапии, даже в инфекционных больницах. И это – не преувеличение. Я сама наблюдала такую картину в Уфе, когда врач не только отказался забрать больного в больницу, но даже покобенился перед тем, как его перевязать.
– Я тут был в Киеве в одной больнице, – говорит Дима, – там 4 койко-места для хосписных выделено. Я думаю, по Казани если открывать хоспис, то как минимум коек на 20-25 сразу. И это только для тех людей, о которых я сейчас могу вспомнить. А если поднять списки – сколько пациентов не является на диспансеризацию в СПИД-Центр… Куча пациентов, о которых мы просто не знаем.
“Люди умирают быстрее, чем мы можем им помочь”
Такая картина по всей стране. Все люди, работающие с наркозависимыми, повторяют одно: «Слишком поздно».
Уфа, Анна Дубровская, сотрудник НКО “Голос АнтиСПИД”: “Смертность за последние годы среди наркопотребителей, конечно, выросла. Умирают от дезаморфина и от туберкулеза. Лечиться им негде, из туберкулезных больниц выписывают. Наша работа по-прежнему востребована, но мы должны работать вместе с государством. Люди умирают быстрее, чем мы можем им помочь. Ни одного случая ремиссии у дезаморфинщиков в Уфе нет…”
Санкт-Петербург, Валентина Стрельцова, НКО “Гуманитарное Действие”: “Люди не обращаются в больницы, потому что знают, что не смогут там удержаться: у них зависимость. Проблему бы решила заместительная терапия. А без нее людей удержать в лечении нечем. Активный потребитель в городе Петербурге не нужен никому. Ими не занимаются. Не пришел на диспансеризацию, ну и ладно. Или говорят: “Иди перекумарься, чистым походи месяца три, тогда приходи”. Раз в неделю бывают случаи, когда мы не успеваем помочь. Люди попадают в больницу, когда поздно – туберкулез. …Нас пять человек на город. На 5 тысяч потребителей…”
Екатеринбург, Иван Жаворонков, “Шанс+”: “Люди умирают через 2-3-4 недели после поступления в больницу. Очень много «крокодильщиков» – у них начинается воспаление легких, развивается туберкулез, их даже не довозят до туббольницы. Бывает, я по 2-3 раза в неделю слышу: тот умер, тот. Приезжает “скорая” к «крокодильщику» – прямо говорят: “Нет смысла забирать”. По несколько недель не можем человека положить, а он там потом живет всего несколько недель. И все… Все молодые, 30-ти нет.”
Если у нас в стране 1,5-2,5 миллиона наркозависимых, то огромная часть их них – уже в тяжелейшем состоянии. И это им сейчас хотят предлагать “лечение вместо наказания”! Да им уже только реанимация поможет.
Ваня, Анна, Валя и многие другие, кто спасает наркозависимым жизнь, помогает им вылечиться, дает надежду на будущее, – работают в НКО. Они обменивают шприцы, обследуют людей на ВИЧ и туберкулез, мотивируют их на лечение и реабилитацию. Они делают реальное дело.
А вот государственной структуры, которая бы отвечала за адресную работу с наркозависимыми, по профилактике среди них ВИЧ, у нас никогда не было и до сих пор нет! И нет ни одного документа, в котором было бы хоть слово об этом. Порядки, Стандарты, Концепции, Законы – нигде! И нет ни одного человека, который бы нес личную ответственность за то, что у нас развивается эпидемия наркомании и ВИЧ, и что тысячи молодых отправляются на кладбище.
А как у них?
Я часто бываю на Украине и встречаю там людей на заместительной терапии (ЗТ). Там тоже, как и у нас, неразвита государственная наркология, но шансов умереть от СПИДа в 30 лет у наркозависимого человека там меньше. Его не выбросят на улицу, а предложат программу ЗТ.
– Вот уже три года я пациент заместительной терапии, – рассказывает Игорь Кузьменко из Симферополя. – Три года спокойной и размеренной жизни. За всё это время я лишь один раз, даже не сорвался, а намеренно попробовал уколоться. Попробовал для того, чтобы убедиться в том, что меня это нисколько не интересует. О своей прошлой жизни я вспоминаю с содроганием. Да я не жил вовсе. Впервые за свою жизнь я с уверенностью смотрю в будущее, впервые я не боюсь слова «завтра».
Как это ни смешно и ни по-детски звучит, но по-моему, наличие программ ЗТ в Украине даёт нашей стране сто очков вперёд в негласном соревновании с «северным соседом» – Россией. Ну, вы понимаете, о чём я – футбол и всё такое… Я считаю, что именно ЗТ – то немногое, в чём мы, безусловно круче и продвинутей России-матушки.
Три года я трезвый. Именно трезвый, что бы там не говорили оппоненты программ ЗТ. За предшествующие 40 лет я, по большому счёту, достиг лишь того, что проколол всё, что мог; лишился друзей и любимых людей; научился попадать в любую вену с завязанными глазами; угробил своё здоровье и здоровье самых дорогих мне людей; изолгался вконец… Сейчас я – региональный представитель Всеукраинской Ассоциации Участников ЗТ (ASTAU), работаю консультантом в проектах снижения вреда, снимаю адвокационные фильмы, дружу, люблю, надеюсь, верую и знаю, что всё у меня только начинается!..
Наркопотребителям в современной России до 40 уже не дожить. Представляете, во всем мире эпидемия ВИЧ остановилась! Кроме Восточной Европы и Центральной Азии. И наша страна своими шприцами вносит в эту статистику серьезный вклад.
– В Западной Европе молодые люди получают очень много информации на тему профилактики ВИЧ, – говорит доктор Денис Брун, Региональный директор Объединенной программы по ВИЧ/СПИДу (ЮНЭЙДС) для стран Европы и Центральной Азии. – В школах ведутся специальные информационные программы по половому просвещению, открыто говорится о презервативах, и большинство молодых людей используют их при первом сексуальном опыте. В большинстве стран профилактикой ВИЧ охвачены мигранты. Во всех странах ЕС работают программы снижения вреда, в том числе заместительная терапия. Это делается для того, чтобы предотвратить инфицирование ВИЧ людей, употребляющих наркотики. В результате этих программ передача ВИЧ среди потребителей наркотиков резко сократилась.
– В России существует настоятельная необходимость усиления мер профилактики ВИЧ-инфекции, – продолжает Денис Брун. – Особенно это актуально для групп населения с высоким риском поведения: это секс-работники, мужчины, практикующие секс с мужчинами, потребители инъекционных наркотиков и их супруги и партнеры. Эпидемия ВИЧ/СПИДа является тяжелым бременем для бюджета страны. И остановить развитие эпидемии ВИЧ в России возможно благодаря «революции в профилактике».
Так говорит крупнейший специалист в мире по проблеме ВИЧ/СПИДа. Но то, что происходит сейчас в России в области “борьбы с ВИЧ”, – это какое-то безумие.
Экономия по-русски: ни тестов, ни лекарств
Много лет подряд при финансовой поддержке Глобального Фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией в России работало около 80 проектов “снижения вреда” – это вот как раз та сложная, кропотливая работа, которой занимались Дима Гайнуллин и другие. Два года назад Глобальный Фонд передал проекты государству. Минздрав и ФСКН сделали все, чтобы проекты закрыть. В этом году прекратят работу последние из них. Это был первый шаг к пропасти.
А весь 2010 год прошел под звуки акций протеста пациентов – в СПИД-Центрах четвертый год уже к середине года заканчивались препараты от ВИЧ. Из ответа Генпрокуратуры депутату ГД Михаилу Гришанкову: “Министерством здравооохранения закупки диагностических средств и антивирусных препаратов для профилактики, выявления и лечения лиц, инфицированных вирусами иммунодефицита человека и гепатитов В и С длительное время не осуществлялись…“. Минздрав очень поздно провел аукцион, и это повлекло “отсутствие в учреждениях здравоохранения и учреждениях ФСИН отдельных препаратов для лечения ВИЧ-инфицированных граждан, а также многочисленные обращения в Глобальный Фонд по борьбе со СПИДом, туберулезом и малярией … во избежание прерывания терапии у пациентов (Республика Татарстан, Забайкальский край, Белгородская, Иркутская, Ленинградская, Ульяновская обл. и другие)”. Но в результате царящего в Минздраве бардака и по заключенным контрактам половина препаратов до пациентов не дошла: “Например, в Ульяновской области в 2010 году поставлены препараты: ставудин в объеме 35% от необходимой потребности, фосфазид – 21%. В Челябинской области даданозин поставлен в объеме 6,8%, Омской – 2,4%…”. В результате Генпрокуратура внесла Минздраву представление.
Но Минздраву плевать и на пациентов, и на представление Генпрокуратуры.
2011 год. Аукционы опять поздно, опять в мае. Но в этом году Минздрав еще и не обеспечил территории тест-системами. Вот что пишет руководитель Федерального Центра СПИД Вадим Покровский в Госдуму в январе 2011 года: “В 2010 году было закуплено менее трети от утвержденного объема тестов … Эти тексты необходимы, в том числе, для эффективной профилактики вертикальной передачи ВИЧ-инфекции. Большинство территорий проводить эти исследования вообще не могут (поскольку некоторые тесты не были закуплены и поставлены), а следовательно, не смогут назначать терапию больным и контролировать ее эффективность. Не все необходимые тесты были закуплены и для первичной диагностики ВИЧ-инфекции среди населения…” В этом году Минздрав решил исправить ошибку и сделал еще хуже – просто дал регионам денег на тесты. Дал так, что сейчас на вирусную нагрузку не тестируют никого. Только беременных. На остальных не хватило.
С точки зрения Федерального Центра СПИД сегодняшняя ситуация выглядит как “стабильно ухудшающаяся”. В среднем в 2009 и 2010 годах регистрировалось по 160 человек в день, по сравнению со 150 в 2008 году. Возрастают как заболеваемость, так и смертность. “Стабилизация числа новых выявленных случаев ВИЧ-инфекции в стране вероятно связана с сокращением объемов тестирования в 2010 году (в связи с перебоями в поставках тест-систем) и сокращением … тестирования уязвимых для ВИЧ контингентов. … Необходимо учесть, что число обследованных представителей уязвимых групп населения снижается на протяжении последних 3 лет“. И это – “при отсутствии признаков стабилизации эпидемии среди наркопотребителей”. Поэтому, и по мнению Центра СПИД “первоочередной задачей является обеспечение профилактики ВИЧ-инфекции среди женщин, молодежи и уязвимых групп населения”.
Но в Концепции профилактики ВИЧ на ближайшие пять лет, которую в Минздраве могут принять со дня на день, нет ни пропаганды безопасного секса, ни работы с наркопотребителями. Ее авторы, судя по всему, живут в какой-то своей, неизвестной нам стране, которая отмахивается от ВИЧ душеспасительными буклетами.
“Сегодня вопросами ВИЧ/СПИДа в Минздраве занимаются непрофессионалы”
– К сожалению, проблемы приобретают системный характер, – говорит депутат Госдумы Михаил Гришанков, член Межфракционной депутатской группы по борьбе с ВИЧ/СПИДом. – В 2009-2010 годах регионы столкнулись с серьезными перебоями в поставках жизненно важных для пациентов препаратов. Сейчас непрофессионализм чиновников Минздрава проявился в том, как было подготовлено Постановление о закупке тест-систем. Еще на этапе его написания специалисты говорили об ошибочности рассчетов. Но постановление вышло, тесты регионы закупить не смогли, и вот теперь срочно вносятся предложения о перераспределении средств.
– А что с профилактикой, с наркопотребителями?
– Сегодня вопросами ВИЧ/СПИДа в Минздраве занимаются непрофессионалы. Прагматичные, основанные на многолетнем мировом опыте подходы к профилактике поменяли на популистские, политизированные, но неэффективные программы. Работа среди уязвимых групп свернута и сведена к разговорам о здоровом образе жизни. В Минздраве вообще не говорят об уязвимых группах. На все вопросы: “Кто и как будет с ними работать?” – ответа нет.
А до этого Минздрав без проведения научных исследований принял решение о сворачивании проектов комплексной профилактики, известных как “снижение вреда”. Якобы, у них есть “статистика”, что в тех регионах, где “снижение вреда” финансировал Глобальный Фонд, темпы заражения ВИЧ увеличились в 3 раза. Но до сих пор источник этих данных неизвестен! И все имеющиеся данные говорят об обратном. Исследование, проведенное нашей депутатской группой, убедительно говорит об эффективности комплексных мер профилактики. Программы “снижения вреда” необходимы в стране! Потому что уязвимые группы являются основным источником распространения инфекции. И закрывать на это глаза – безответственно.
Страшно то, что ни один из чиновников, который замораживает профилактические программы среди наркопотребителей, не будет нести отсветственность за результат. А результат – растущая эпидемия….
– Несмотря на увеличение числа инфицированных и умерших, постоянный рост федеральных и региональных финансовых затрат, внятной национальной политики по противодействию эпидемии в РФ нет, – говорит директор Федерального Центра-СПИД Вадим Покровский. – Правительственная комиссия по вопросам профилактики, диагностики и лечения ВИЧ-инфекции, возглавляемая Министром здравоохранения и социального развития не собиралась с 2008 года. Похоже, что Россия смирилась с эпидемией ВИЧ/СПИД и собирается и дальше платить ей дань деньгами и человеческими жизнями.
Кстати
Сегодня бремя ВИЧ и наркомании, в том числе – финансовое, сильнее всего ощущают на себе регионы, а вовсе не федеральный центр. Вот такие суммы ложатся на местные бюджеты (данные по Сибири):
Затраты на диспансерное наблюдение человека с ВИЧ (без лечения) – 22 237 рублей в год; химиопрофилактика вторичных заболеваний – 22 871 рублей в год; лечение вторичных заболеваний в стационаре – 324 590 рублей в год (вот почему людей не берут в больницы!); дополнительные клинические исследования по туберкулезу – 26 218 рублей в год; пенсия по инвалидности взрослому – 85-90 тысяч рублей в год; ребенку – 54-80 тысяч рублей в год… Ну и так далее – многотысячное лечение гепатитов В и С, содержание взрослых в доме-интернате, а детей-отказников с ВИЧ – в доме малютке, химиопрофилактика при беременности, пенсия семье за опекунство над ребенком с ВИЧ.
К примеру, содержание 50 малышей с ВИЧ в детдоме обходится региональному бюджету в 18 млн в год.
Но эти деньги можно сэкономить, перенаправить на что-то другое, да еще и решить вопрос с эпидемией ВИЧ и наркомании. Затраты по профилактике гепатитов, туберкулеза и ВИЧ для наркопотребителя в проекте “снижение вреда” составляют 1 200-1 500 рублей в год.
mk.ru
.gif)
