Одесский гарлем

Дело было в 1993 году. Уникальное и жёсткое время. Обнищание, безработица, криминальные разборки и прочее, соответствующее «времени безжалостных девяностых». Однако для меня это время стало знакомством с наркотиками. В начале, естественно, классика жанра – конопля.

Уже год как я пристойно шмалил. Шмали было полно – и на районе одесской Канавы и в мореходке, где она завозилась иногородними курсантами. Но всегда настаёт специфический момент, когда твои «дела» или пропадают, или катастрофически не срастаются. Стоял тёплый, южный октябрь. Выходной субботний день я наворачивал круги по району в поисках хоть пятки на «съём». Были пробиты все знакомые точки центра, включая барыг беспонтового сена. К обеду, осознав тщетность своих поисков, я решил посетить свою общагу. Так сложилось, что в то время, в общежитии был реальный рассадник употребляющих личностей. Большинство было пьющими. Видимо морская профессия, ассоциировалась у них, с умением напиваться до чёртиков и найти приключения на свою жопу. Курила шмаль, примерно, пятая часть курсантского состава.

Обособленной группой были кодеинщики. Тогда ещё кодеин с глютетемидом ходили свободным ходом по Привозу. Ну и закрытый клуб, элита того второго курса – опиатчики, гасившиеся местным цыганским раствором. Так что шансы найти «раскумариться», посетив нашу общагу, были высоки. Пробежав проходную, я вихрем взлетел на пятый этаж своего курса. Ничего интересного в коридоре не происходило. Пьяные гидротехники развлекались обычным субботним хобби, вынося с ноги дверь чьего-то кубрика. Какой-то, будущий штурман, закинул пластиковую бутылку, полной мочи в туалет. Судя по громкому ору, кому-то пришёлся не по душе такой душ.

Добравшись до конца коридора без приключений, я завалился в кубрик к своим. Кислые рожи механиков-сокурсников сигнализировали, что все трезвые и мне не светит тут чем-либо разжиться. Однако мой одногруппник Лёва, поведал мне, что если есть капуста, то можно узнать за траву этажом ниже. На четвёртом этаже экипажа жили иностранцы, обучающиеся за валюту морским профессиям. Лёва решительно потянул меня туда. Зайдя к «фронцам» на этаж, отметил разницу в порядке и тишине у них. Я остался ждать на входе, Лёва погрёб в поисках какого-то растамана Джонни. Минуло пять минут. Послышались шаги в коридоре, и я лицезрел Лёву и Джонни. Сказать, что я еле сдержался от смеха, это ничего не сказать. Растаман оказался высоким и худым негром, с копной косичек на голове. Но вся хохма была в его лице, разукрашенном от кори в зелёную точечку.

Корью я переболел в детстве, поэтому спокойно познакомился с Джонни. Английским я уже обладал на сносном уровне, поэтому без проблем начал общение с болезным негром. Как оказалось, у Джонни был двоюродный брат Мульба, который учился в «вышке» — морском институте и жил в институтской общаге. По заверению растамана, его брат может взять нам хорошей дури. На секунду я почувствовал себя сюрреалистично. Мне, в моём городе, помогает брать шмаль иностранный негр… Хм… Нечего делать, соглашаюсь.

Я, Лёва и Джонни отправились в экипаж «вышки» на Слободке. По пути, наша троица, благодаря разукрашенной зеленкой роже негра, ловила постоянные улыбки встречных людей. Однако меня это нисколько не смущало, так как желание накуриться начало прогрессировать явно в геометрической прогрессии. Проехав троллейбусом и трамваем, пройдя пешком полчаса, мы, наконец-то, добрались до общежития института. Лёва и я остались ждать Джонни на проходной. Через какое-то время, растаман вернулся и махнул рукой, приглашая в общагу. Институтская общага была, не в пример нашей, больше в три раза. Нужный нам этаж значился девятым. Шли по лестнице молча, глядя себе под ноги. Уже на шестом этаже тело начало ловить вибрацию какого-то глухого звука, на седьмом стало понятно, что это ввинчивает бас колонок. На восьмом стало громче. И вот он – девятый этаж! Коридор в темноте, освещение минимально. Две огромные колонки выставлены из дверей чьего-то кубрика. Из них херачит Public Enemy с их легендарной «Fight the Power». Басы поднимают волосы дыбом по всему телу. На дверях граффити. Мы идём до конца коридора. Открывает нам дверь кубрика накаченный негр. Голый торс, на шее серебряная цепь, толщиной с якорную. Это Мульба.

Я продолжаю погружаться в фантасмагорическую мне атмосферу. На автомате отдаю купюры Лёве, Лёва Джонни, Джонни Мульбе. С открытым ртом осматриваю большой кубрик, занавешенный плотными шторами. Красочные постеры с красотками, в углу комнаты штанга и гантели для занятий культуризмом, под потолком сизый дым, висящий плотным туманом, с легко узнаваемым запахом конопли. Мульба достаёт из тумбочки корабль травы в паковане и самокрутку.
Мы запускаем косяк по кругу. Лёгкие наполняет приторный дым конопли. Дерёт горло, хороша! С трёх напасов меня укрывает. Я поднимаюсь медленно, как сомнабула, и плыву в сторону двери. Лёгкость в теле. Мысли разлетаются, не могу поймать. Не обращая внимания на оклики компании, открываю двери кубрика. Меня тянет к музыке. Образ коридора размывается. Я вижу возле колонок двух негров. Они греются возле пустой бочки с горящим мусором? Глючит походу. Разворачиваюсь. Новый трек выдаёт из колонок такие частоты, что меня подхватывает звуком и уносит обратно к кубрику Мульбы. Под ржание нашей необычной компашки, опускаюсь молча в кресло. Оглядываю их лица, начинаю сам истерически смеяться. Таких ощущений я ещё не испытывал. Кайф… И сколько ещё впереди его, новых впечатлений, движений, новых знакомств. Как же хорошо! До пробы опиатов оставалось два месяца. Проба, которая навсегда перевернула моё наивное мировоззрение!

Dredgerist
28.01.2020 Харлинген, Голландия