Пересиженная.

В своей взрослой сознательной жизни Валя практически не была на свободе. Какие-то месяцы, может, годик наберется. Такие, как этот огрызок женщины – продукт нашей бесчеловечной пенитенциарной системы, которая жует и мусолит, а потом когда-нибудь выплюнет то, что останется – слабоумного инвалида, жертву по жизни…

В первый раз она попала на «малолетку» – в спецшколу просто потому, что мать ее спилась и умерла, а батя женился вторично и мачехе мешал чужой ребенок. Батя был из той категории мужиков, которые беспрекословно слушаются ту женщину, с которой спят; слабовольный, мягкотелый мужичонка сидел под каблуком тише мыши и безропотно глядел на то, как его новая супруга «воспитывает» его ребенка.

Валька была растяпа и неряха – ей очень не хватало материнского воспитания – но мать-алкоголичка не научила ее даже элементарным правилам женской гигиены. А мачеха… «Что ты в тетрадке калякаешь? Уроки? А где трава для наших трех коз?», «Жрешь? Опять жрешь? Да ты пузо отрастила и жопа у тебя уже, как жернова!». История Золушки – бродячий сюжет, которому почти столько же лет, сколько и человечеству, повторился и с Валентиной…только без бала. И без принца. У мачехи было много нужных знакомств, среди которых очень кстати оказался кум-участковый. Мачеха с ним посоветовалась и начались чудеса. У мачехи сначала начали пропадать деньги. Никого из чужих дома не было, никто не приходил, а деньги из кошелька пропали. Скандал, слезы. Потом пропало золотое кольцо. Пришел участковый и торжественно извлёк его из Валькиного портфеля. Девочка плакала и клялась, что не брала чужого. Но кто будет ее слушать? Мачеха написала заявление. И поехала Валька в спецшколу. И оказалась в среде, к которой не могла адаптироваться в силу своих личностных особенностей – добрая, доверчивая, жалостливая, физически слабая, неспособная за себя постоять, девочка автоматически стала мишенью для насмешек и издевательств, а девочки, в особенности «трудные» девочки, могут быть очень жестокими. Валя ночью часто плакала в подушку, тихонечко, чтобы не услышали, не стали смеяться. Она в каждом письме домой просила простить ее, приехать к ней. Забрать из этого страшного места, но из дому ответа не было. Мачеха родила ребёнка и Валя оказалась навсегда вычеркнута из жизни своей семьи. А потом в спецшколе произошла драка, в которой была убита девочка. И тут Валя пошла «краями»- села за это убийство, хотя и пальцем не дотронулась до погибшей девочки. У нее было потрясающее свойство всегда оказываться не в то время и не в том, что надо, месте. А еще она была тихоня, добрая мягкая, очень глупенькая. И совершенно ведомая. Возможно, что у Валентины было небольшое отставание в развитии и легкое слабоумие. В школе она научилась только читать, писать очень красивым почерком и считать. Остальное у нее в голове не задерживалось – в одно ухо влетало, в другое вылетало.

Освободилась Валя, когда ей было уже за двадцать. Пошла работать на швейную фабрику – уборщицей цеха, швеи из Вали не получилось – она не смогла запомнить, как нитка вставляется в челнок швейной машинки, поэтому Валя убирала за швеями, сметала с проходов образки ткани. Получила комнату в общаге. Жизнь у нее могла бы и наладиться, будь у Вали кто-то старший – брат, отец или хороший муж. Но с этим ей не повезло. Завелся у Вальки ухажер – «мой сожитель», как она его называла. Сидевший, синий от наколок и полнейший отморозок. Валя хорошенькая была – белокурая, с мелкими чертами фарфорового личика, с умильными голубенькими глазками. «Сожитель» нигде не работал, то пил, то начинал торчать – в зависимости от «куража». Проживал он вместе с маманей-алкоголичкой и таким же синим от татуировок, брательником, во флигеле, состоящим из одной-единственной комнатки, большую часть которой занимала печь с плитою. Еще был колченогий стол и железная кровать. Своего «сожителя» Валька любила без памяти – это был первый мужчина в ее жизни, принц и красавец – в воображении глупышка разукрасила его образ, как елку. Он – ее Вася, она – его Маруся, мамочка, мама, прости, дорогая, что дочку-воровку на свет родила… Видели б вы этого героя и принца, не мужик, а обмылок, плюнуть не на что! Любовь зла, как говорится…Сожитель забирал всю Валину зарплату- до копеечки – «он мужчина, знает, куда надо потратить, а я ерунды накуплю», а то, что мужчина тратит заработанные ею деньги на наркоту и водку – Валя считала чем-то в порядке вещей. Потом сожитель пристрастил Валю к наркотикам. От «ширки» Валю тошнило сначала, но потом она обнаружила, что это очень приятное состояние – уютное, теплое, хорошо и спокойно, и спишь сладенько. Когда начались первые признаки «кумаров» – из носа закапало, чих напал и ломота в суставах – Валя подумала, что простыла. А сожитель, заметив, что девушка «присела», просто взял и избил ее за это. Без смысла и логики – наверное, настроение плохое было. Теперь Валя нетерпеливо ждала – не стукнет ли калитка, не идут ли варить. Правда, сожитель иногда – из чистого каприза – мог и лишить Валю дозы. Например, чтобы повыпендриваться перед приятелями, показать свою власть – хочу –караю, хочу – милую, я – царь! Однажды Валя, честно пролазив целый день по дачам под городом, принесла домой целую сумку зеленого мака.

Потом пошла в гаражный кооператив, долго унижалась и выпросила бутылку 647 растворителя. Потом съездила на другой конец города за «кубиком» ангидрида, который купила на последние деньги, собрав мелочь по всем карманам. Потом пошла по соседям попрошайничать соду и уксус, в то время, как сожитель с брательником лежали дома. Когда же наконец «шира» была сварена и Валя, которая кололась, конечно же, последней, протянула руку – приперся приятель сожителя и тот сделал широкий жест – отдал ему Валину долю. Валя робко запротестовала и опять была избита. Сожитель громко возмущался: « Ко мне братан пришел, «семейник» мой и захотел раскумариться, так что я должен кентухе отказать и «дела» отдать «дырке»? Да мне стыдно перед пацанами, что я живу с такой наркоманшей, все, ты больше не вмазываешься!» Правда, ночью к ним пришли и принесли мак, и сожитель сам уколол Валентину. Но «понты для приезжих» продолжались – он мог вдруг сказать: «Валя сегодня не колется – она спрыгивает» и наслаждаться реакцией девушки. Работу Валя, конечно же, бросила. И вот, однажды…Стояли майские праздники. Тепло, все цветет, небо синее, погода, как говорится, шепчет. Валя, сожитель и его синий от наколок братик культурно отдохнули – сходили в город, на людей посмотрели, себя показали. А когда они вернулись домой, во флигель, то обнаружили, что мамаша-пропойца привела туда какого-то мужика, развела его на бухло и закуску, сидят они и празднуют, какое безобразие! И тут началось…сначала сожитель побил мамашу – чтоб не водила всяких…Мужика, который был очень сильно пьян и не совсем понимал, где находится, бил сначала брательник, потом сожитель. Потом парни решили проверить содержимое карманов и очень обрадовались – нашли почти целую зарплату! И началось веселье… братья были заняты тем, что медленно убивали этого несчастного мужика. Они кололись первитином, пили водку и то один, то другой вставали из-за стола и со словами: «А пойду ка я, ножки разомну», шли и били чужого мужика, крепко, страшно…

Время от времени доставалось то Вальке, то мамаше. Когда, в конце концов, мужик умер от побоев, братья дождались, пока стемнело и вытащили труп за ноги в соседнюю посадку, где закидали его ветками и прошлогодней листвой…а трясущаяся от ужаса Валя вытирала кровь с пола тряпками и жгла их в печи…Потом пепел из печки, в котором железо просто зашкаливало, пошел на экспертизу… Что интересно, милиция появилась в этом вертепе не потому, что нашли труп, а совсем по другому поводу – младший братец украл мотоцикл на этой же улице, покатался на нем, а потом поставил его под черешню во дворе и.. забыл. Когда же милиция пришла за мотоциклом, братцы решили, что их пришли брать за убийство и начали громко препираться, сваливая друг на друга ответственность за труп. Глупенькая Валька, совершенно не отдающая себе отчета в том, что ее действия – это тоже преступление и что за то, что она не донесла и кровь замывала, и тряпки в печке жгла – ей и так грозит срок и немалый, чтобы спасти возлюбленного, взяла на себя убийство…и горько плакала в камере следственного изолятора, когда ее «сожитель» начал писать любовные письма другой девке. Получила Валя 12 лет. Освобождалась она из Чернигова. Сиделось ей, одинокой, без помощи со свободы, без передач и посылок,настолько тяжело, что она была без ума от счастья… («Я так радовалась, так радовалась, что ушла из этого гребаного Бухенвальда!) и помнила она только, как подошла к киоску, где продавалась водка. Очнулась Валя в камере и узнала, что ее снова обвиняют в убийстве…только вот не помнила она – как убивала, кого и за что. Ей, конечно рассказали на допросе, только она не запомнила, – смеялись девки. Хата у нас была веселая. Восемнадцать наркоманок, две воровки, одна бабушка-убийца, божий одуванчик. И Валька, мишень для подколок, ходячий анекдот. «Валя, о чем ты мечтаешь?»- как-то раз я ее спросила и получила в ответ: «Чтобы вечером на ужин был винегрет», – немедленно выпалила Валя. «Да нет же, Валя, это не мечта. Это так, желание. А мечтаешь ли ты о чем-нибудь приятном…или красивом? Я, например, мечтаю выйти, сходить в парикмахерскую, одеться красиво и сходить в хороший ресторан… О любви мечтаю.»

Валя глубоко задумалась, было видно, как в ее голове со скрипом проворачивается ржавая червячная передача… потом ответила «Хочу пряников поесть, столько, чтоб больше не хотелось. Спортивный костюм хочу – чтоб молнии на низу штанины и цветные вставки, сам костюм синий, а вставочки красненькие и зелененькие. И с негром по%баться. Сильно я негров люблю.» Несколько раз в день Валя объявляла: «Пойду, погуляю». Где можно в «хате» погулять, подумала я, когда только заехала. Вокруг «дубка», что ли? И вот идет Валя на прогулку. Пройдет взад-вперед по «продолу», потом сядет возле стеночки, достанет мундштучок ширпотребовский, вставит в него «Приму» производства Каменец-Подольского табачного заводу, покурит. Потом сообщает со вздохом: «Погуляла я, погуляла». Часть зубов у Вальки выбил любимый «сожитель», часть сама выпала от нестерпимых условий жизни, не говорит, а шамкает. Фарфоровое (когда-то) личико прорезали ранние морщины, от гормонального дисбаланса усы выросли. Не узнала Валя ни настоящей взаимной любви, ни радости материнства, ни семьи, сплошной суррогат человеческих отношений – казенные воспитатели вместо родителей, эпистолярные тюремные романы – заменитель любви, поллюции вместо эротики. Наркотики вместо обычного человеческого счастья. И сериалы, герои которых становились для нее членами семьи. Смотришь на Валю и делается страшно. Позади – ничего, кроме слюнявых поцелуев «сожителя» и его побоев, впереди – ничего, кроме одинокой, бездомной, собачьей старости, ни детей, ни внуков…ни-че-го, пустыня, смерть под забором и могила за счет государства.
За что ты нас караешь, Господи?

Елена Курлат