АПОЛОГЕТ итоги школы волонтеров

«Отвечая на вопрос: «Почему ты хочешь заниматься именно этим?»,процитирую психотерапевта Эрнесто Спинелли: «Когда понимаешь,сколько ты не сможешь сделать, и обнаруживаешь то немногое, что мог бы сделать» – моя любимая заготовка для окончания мотивационных писем. Но далее есть продолжение – Эрнесто говорит о том, «что стать писателем, например, – просто несбыточная для него мечта. И шутка, о том, что терапевты –неудавшиеся писатели – не лишена оснований». Как не вспомнить Иосифа Виссарионовича с его «Писатели – инженеры человеческих душ». Что-то в этом есть. Какой из меня писатель? Правильно. Никакой. У меня в столе литературного жанра не найти.

И если вы читаете эти сроки, значит, я все-таки в три дня закончила свое первое произведение. Тема моего рассказа, я так предполагаю, будет более чем банальна, с учетом организаторов мастерской. Но, с другой стороны, у значимого всегда есть опасность выглядеть тривиальным. Десятилетие – достаточный срок, чтобы рассуждать о том, а есть ли плод. Но главная причина того, что я пытаюсь выдавать себя за писателя – высказать благодарность человеку, чье написанное слово изменило мою жизнь.

Осень 2006. В регионе только появляются программы обмена шприцев, и я, выпускница вуза, иду работать психологом в проект «Снижение вреда». Я не только психолог, но и нарколог. Нет, у меня нет медицинского образования, но ведь и наркология буквально с греческого – «исследование оцепенения», а в этом я специалист. Из тридцати трех прожитых лет последние девять я принимаю наркотики внутривенно. Неправильные выборы в жизни, видите ли. Если здоровье сверять по вопросу: «О чем душа болит?», то моя душа болит только вопросом: «Когда же это все прекратится?» Конец жизни наркоманов известен, и поэтому я периодически нахожусь в состоянии безнадежности и бесперспективности. Ну, а в остававшееся время делаю малоуспешные попытки справиться с наркотиками самостоятельно. И трезвая жизнь полна рассуждений: «Слава Богу! И главное, что я не колюсь!» Как ни крути, твое отношение к наркотикам строит твои смыслы. На новой работе у меня серьезное задание – подготовить и провести Школу волонтеров. И первая из запланированных мной тем звучала «Философия, история и практика программ «Снижения вреда». Здесь мы и встретились. Я и статья в одном из интернет-изданий, автор которой говорил что-то для меня совсем новое, мне близкое и понятное, но ни разу не высказанное. К счастью, я не смогу свериться с первоисточником. Бумажная версия была утеряна, как и утеряна информация на цифровых носителях. По прошествии десяти лет привычная комбинация слов в поисковике не дает желаемого результата. Так что, будучи запятнанной лишь желанием соответствовать первоисточнику, постараюсь изложить вам то, что изменило меня. Сегодня я помню три момента этой публикации.

Первый – рассказ о результатах исследования, проведенного в 80-х годах прошлого века о судьбе американских военных, вернувшихся из Вьетнама. Я во Вьетнаме не была, и даже с очевидцами не общалась, но учитывая ряд факторов – географию военных действий, достижения военной фармакологии и бессмысленность происходящего, можно с уверенностью предположить массовую наркотизацию бойцов. Что же случилось с ними по прошествии двадцати лет? Те из них, которые видели свое новое место в новом мире, как правило, оставляли свою зависимость за ближайшим поворотом. Часть солдат, не справившись с тем, что их никто не ждал, бросились в наркотический омут и погибли. Военным ведомством были брошены огромные ресурсы на решение проблемы. Традиционные подходы показали традиционную эффективность. Но были люди, это был каждый пятый, которые справились с наркозависимостью самостоятельно. В среднем на это ушло 10–15 лет жизни. Эта история вселила в меня надежду на изменение. Со мной все нормально, я не одна. Есть единомышленники. У меня всегда вызывали недоверие истории с фото на сайтах реабилитационных центров – я кололся три года и бросил. Стаж употребления – 5 лет. Три года употребления – это ж интересные друзья, веселые приключения. Зачем бросать такое увлекательное занятие? Почувствовав перспективу, я решила, что девять лет зависимостей – почти что десять, и значит, наступило как раз то самое время бросать колоться. Не бросила…

Вторая история – история о способной еврейской девушке из, само собой разумеется, приличной семьи. Отбывая тюремное наказание и ища ответ на вопрос «Кто виноват?», у нее нашелся ответ: «Они (взрослые) рассказывали нам, что марихуана убивает, но мы-то знали, что они врут. И смело пробовали героин». Я поразилась честности автора. Мой жизненный опыт говорил о том, что все-таки алкоголь, марихуана, никотин, опиаты – есть разные вещи. И, конечно, в глобальном масштабе первородный грех и запретный плод – всему причина, но это явно не марихуана. Это история стала началом осознания моих границ в наркотизации – моих предпочтений и ограничений. Научилась разделять употребление, злоупотребление и зависимость. Желание изменить сознание и получить от этого удовольствие стало восприниматься как естественное, и тогда смысл моей жизни переместился из фокуса «или–или». И я увидела в жизни другие вещи. Тогда же появился митрополит Антоний Сурожский, который настоятельно рекомендует не избавляться от плохого, а найти в себе что-то ценное и взращивать его. И дело пошло веселее. А главное, как-то постепенно начала вырисовываться жизнь, построенная моими руками, а уж ее-то я без боя не отдам и опрометчиво не променяю. И вот уже шесть или семь лет моя совесть мучается другими вопросами. Историки Церкви, говоря о факторах, послуживших распространению христианства, указывают на чудеса, образ жизни ранних христиан и заслугу апологетов, юристов, защищавших христиан на публичных процессах.

И я апологет «Снижения вреда». Таковы итоги работы Школы волонтеров. И напоследок автор статьи указала на то, что с возрастом она научилась что, кому и как говорить о своей зависимости. Я просто научилась об этом говорить. Теперь меня вопросами: «Вы употребляете?», «Правда ли то, что вы кололись?», «Как вы относитесь к наркотикам?» – меня мало смутишь. А когда-то такие вопросы вы-бивали у меня почву из-под ног. Теперь я спокойно начинаю отвечать: «Желание изменять сознание – сущностная характеристика человека. То, что делает человека именно человеком». Далее рассказываю не выдуманные истории из жизни средневековой Англии. Вода – это богатство, а питьевая вода – редкое сокровище. А что делать, если питьевая вода – не очень питьевая? Как ее обезопасить? Вполне предсказуемо – сделать из нее алкогольный напиток. И в Англии были города, где все ходили пьяненькие. Дети, подростки и беременные женщины тоже. И никакой борьбы с пороком! И что такое хорошо и что такое плохо – все-таки во многом определяется социальными нормами. А они не только устойчивы, но и изменчивы.

Добавить комментарий Отменить ответ