Авиатор

После окончания института гражданской авиации мне пришлось часто носить летную форму. Причем, не только на работу в аэропорту, где это было обязательно. Форма очень выручала меня в самых сложных ситуациях, связанных, скажем так, с другой стороной моей жизни, особое место в которой занимали наркотики и всё, что было сопряжено с их употреблением.

С особой теплотой сегодня я вспоминаю свои поездки «за соломой», благодаря которым я изъездил вдоль и поперек сначала киевскую, а затем и целый ряд других областей Украины.
Уж так сложилось, что в конце 70-х нам самим приходилось варить «дела» из маковой соломки традиционно накапливающейся у селян после сбора урожая мака. Поэтому осень была сезоном поездок по селам, конечно, после основного летнего сезона, когда «на подрезку» выезжали истинные ценители опиухи. Но в начале 80-х привычная лафа стала стремительно угасать – крестьяне быстро сообразили, что на маковых лушпайках можно заработать гораздо больше, чем им перепадало сначала от повадившихся в села наркоманов, а позже от цыган и прочих любителей лёгкой наживы. Даже не верится, что менты прохавали эту тему последними. Уже после того, как крестьяне смекнули, что продавать соломку в молотом виде, стаканами, намного прибыльные, чем мешками или ведрами отдавать за символическую плату очищенные бошки мака. Как бы там ни было, но с каждым годом поездки за «сеном» становились всё рискованнее, крестьяне смышленнее, а менты – подозрительнее и наглее.

С трудом верится, но было время, когда мне проще и дешевле было прилететь из Туркменистана в Украину, съездить в украинское село, затариться соломой, перемолоть ее, приготовить раствор и вернуться восвояси, в город Красноводск, в аэропорту которого была моя отработка после института, чем покупать там местную ханку! И что интересно, должность гл.механика авиабазы позволяла мне практически беспрепятственно летать едва ли не каждую неделю в Ашхабад, Мары и др. города Средней Азии, но всё равно приобретать черняшку у местных барыг получалось дороже (и опаснее, чего уж там), чем пользуясь служебным положением, позволять себе летать в Киев на выходные и благополучно возвращаться с двухнедельным запасом зелья аккурат перед утренней планеркой в понедельник – благо рейс Ашхабад – Красноводск – Киев – Львов выполнялся 5 раз в неделю. Настоящее обстоятельство долгое время позволяло мне относительно комфортно совмещать полезное с приятным и жить на два дома. Сразу хочу признаться, что никаких коммерческих интересов мы не преследовали, но плотная нарко-система вынуждала нас с женой постоянно искать возможность удовлетворять зависимость. Тогда мы уже кололись химкой, которую варили сами. В отличии от «ангидридки», ацетоновая ширка отпускала быстро и её приходилось колоть много и часто. А для этого нужно было покупать мак, много мака.

Служебная форма… Благодаря ей в СССР решались кучи проблем. А уж которые возникали у наркомана, заслуживают отдельного рассказа. Начиная с установки доверительных отношений с сослуживцами и соседями, и заканчивая водителями тачек – ну, согласитесь, кому из шоферов придет в голову, что какой-то «летун» с огромным чемоданом «опаздывающий на рейс», в действительности спешит не передать гостинцы кому-то издалека, а по факту только что подписал его смотаться в село за маковой соломой! И что умиляло – даже когда в дороге случались откровенные признания – большинство водил принимали мою сторону, невольно соглашаясь, что каждый крутится как может, а если даже «лётчик» что-то там себе мутит, то как минимум, нормально заплатит, и уж точно не кинет. От самой лётной формы словно по умолчанию веяло порядочностью и респектом, что как-бы заведомо выставляло меня в выгодном свете, придавало уверенности, и конечно же, я этим пользовался.

…Середина 80-х запомнилась началом ментовских проверок на вокзалах и пригородных электричках. Случай, о котором я хочу рассказать,имел место в середине зимы, перед самым Новым Годом. Стоял лютый холод и, что ужасно, «соломы» оставалось только на день, а впереди самые важные праздники. Голяки случились нежданно-негадано, ну, как водится – резко и во всем. По сусекам ноль, лаве ноль, а по знакомым – та же песня. Оставалось ехать за мачьём своим ходом. Отсутствие денег решено было компенсировать привезенной из Красноводска вяленой каспийской воблой, копченым лещём и талонами на сахар, ну и надеяться, что мои сельские «концы» согласятся на такой незамысловатый бартер.

Забегая вперёд, признаюсь, что вернулся я не с пустыми руками. Но сама поездка запомнилась на всю жизнь. И вот почему.
На свой страх и риск мне пришлось добираться до села общественным транспортом. Причем, поездка должна была осуществиться в режиме «туда-обратно», т.к. возможности заночевать у меня не было. То есть я не мог позволить себе задержаться и по-любому должен был успеть на последний автобус чтобы вернуться в Киев. Застрять в селе, даже у знакомого деда, к которому стабильно приезжал за соломой несколько лет подряд, я не мог. К тому же, почти все поездки за маком, за редким исключением, были спонтанными и практически каждый раз я ездил на угад, т.к. конкретных договоров с крестьянами не было, ну, разве что: «Никому другому не отдавайте, только мне! Я на следующий год всё заберу, всё! Только ж вы не подведите, чтобы я зря не ехал в такую даль к вам. А уж я-то отблагодарю, мы ж с вами не один год уже знаем друг друга, и всегда все честно, так ведь?» Но, ясен пень, что за год много чего могло случиться и никакой гарантии, что приехав однажды на «свою точку», можно было получить от ворот поворот и уехать ни с чем. Однако, мне везло и опять же – форма! Иметь дело с лётчиком крестьянам казалось более солидным и как бы придавало им покоя, уверенности и гнало прочь сомнения. И даже если случались нежданочки (баба попалила или дед променял на водку), хозяин всячески старался помочь дорогому гостю, пытался найти мак в другой хате, уговаривал соседа продать солому не его покупателю, а уступить мне, и таким образом как бы заглаживал свою вину. Тогда селяне ещё реально сочувствовали приезжающим к ним горожанам, и всячески способствовали тому, чтобы их гости уехали довольными. Кто бы мог подумать, что не пройдёт и пары лет, как ситуация круто изменится, и всю торговлю тырсой подомнут под себя местные мафии во главе с участковыми или обноновцами из райцентров.

Но что-то я отвлекся. В общем, выехать тогда мне пришлось утром с конечной остановки м. «Пионерская» и только по приезду в село, водила «обрадовал», что расписание поменялось и если кому-то нужно вернуться в Киев, то последняя машина отправится обратно уже через час. А других рейсов не будет, т.к. на маршруте он один и короче, кому надо – поспешите, командир ждёт ровно час и ни минуты больше.
Я схватил чемодан с рыбой, распахнул шинель, чтобы легче было бежать, и рванул по скользкой деревенской улочке, то и дело падая и поднимаясь. Уже не помню, как быстро я добежал, но калитку мне открыла бабка, жена того самого деда, на встречу с которым я так надеялся. Времени было в обрез, и ошарашенный известием, что деда ещё весной схоронили, мне не оставалось ничего другого, как выразить соболезнования и предложить бабе ченч – поменять мак на продталоны и рыбу, которую, якобы, «специально вёз для деда Миколы аж с Каспийского моря», потому что, мол, обещал ему ещё в прошлом году. Но не успел я закончить, как старуха сама затащила меня в курятник, и понизив голос до шёпота, призналась что она меня помнит. И самое главное, чего я больше всего хотел услышать, сказала: «Маковиння є. Мешка 2 точно, мабуть трохі більши.»
Аллилуйя! Оставалось решить, как все это забрать, всё, оба мешка – ну какой наркоман откажется от того чтобы забрать все и сразу? В ход пошли вся рыба, талоны на сахар и даже теплые кожаные перчатки, от которых бабка тоже не отказалась. Времени было в обрез, но мне повезло, что уговаривать хозяйку не пришлось – она сразу как освободили чемодан от рыбы, стала метаться в поисках тары, в которую нужно было пересыпать маковые головки. Причем, всё нужно было делать в темпе – до отправки автобуса оставалось совсем ничего. В памяти запечатлелась картинка, как мы с бабой Милей по очереди утаптываем маковые бошки в мой огромный черный чемодан из кожзаменителя, а головки разлетаются, закатываются под дрова, хрустят под ногами, а я ползаю на коленях по промозглому полу курятника, нисколько не волнуясь замараться куриным пометом. Когда упакованный раздутый чемодан удалось закрыть,а некоторые рассыпанные бошки пришлось спешно рассовывать по карманам, я услышал первый сигнал автобуса, предупреждающий, что до отправления считанные минуты.

И тут бабуся заносит второй мешок, и отряхивая его от снега, спрашивает, мол, как быть с ним. Рядом с пузатым чемоданом она поставила огромный, пластиковый мешок грязно-молочного цвета. Честно говоря, я был в недоумении, почему бабку как-то странно встревожило моё категоричное решение забрать тот белый мешок просто в свободную руку и таким образом скорее свалить с удачной покупкой. Конечно же, мне пришлось соврать, что меня ждёт тачка, которую по просьбе деда всегда я оставлял подальше от хаты чтобы соседи не видели до кого прибыли. Признайся я ей, что в этот раз припёрся рейсовым автобусом, неизвестно бы, как она себя повела.
К счастью, я успел на уже отьезжающий автобус. И буквально свалился от усталости и напряжения на заднее сиденье убитого ЛАЗа. Это место в львовских автобусах мы ещё пацанами называли «жопогрейкой» – из-за того, что сидения последнего ряда находились прямо над двигателем и естественно эти места считались самыми тёплыми.
Повезло мне и с тем, что автобус был полупустой, и сидя за спинами редких пассажиров, я мог позволить себе расслабиться. Я сидел в распахнутой вымазанной каким-то гавном шинели, положив рядом с собой весь багаж, и отмахивался фуражкой, т.к. несмотря на холод, сильно взмок. Горячий воздух и мягкое тепло под задницей убаюкивали – мыслями я уже был дома… На очередной остановке в автобус вошли ещё несколько пассажиров и мне пришлось освободить сиденье от согретого (в буквальном смысле) багажа. Ладно чемодан… Но кто мог подумать, что с пластиковым мешком до завязки набитым соломой, произойдет какая-то дикая, совершенно немыслимая метаморфоза! То, что показалось мне беловатым пластиком в сумрачном свете сарая, в действительности было самым обычным целлофаном, который на морозе так помутнел, что был принят мною за пластик, а в тепле, естественно целофан оттаял, и его прозрачные свойства проявились в полной красе!

Чего-чего, но такого подлого поворота доли я не ожидал. Это сегодня ситуация кажется смешной и даже надуманной, но тогда мне было не до смеха. Впрочем, хотите верьте, хотите нет, но и особой паники тоже не было. Сначала у меня возникла идея снять свою двубортнуя шинель и тупо обернуть ею мешок, а потом как-то протащить злополучный тюк с погонами через автовокзал, не привлекая внимания. Но хватило ума этого не делать. Косые взгляды и ухмылки попутчиков я тупо игнорил, сам себя накручивая, что мне глубоко плевать, чего себе там выдумывают эти черти… Из этого состояния меня вывела очередная нежданочка. Подъезжая к Броварам, шофер сделал убойное объявление – автобус до Киева не едет, а направляется в гараж. Но любезно предложил всем, кому по пути, довезти до остановки, где можно пересесть на Киев.
Первое, что лезло в голову – конечно, водила меня выкупил и придумал причину как от меня связаться. Короче, я судорожно соображал, как буду выкручиваться и выпал на измену. Но чтобы там ни было, несмотря на весь стрём, который уже в буквальном смысле просвечивал через целофан, со своим мешком я не собирался расставаться. И даже после глупого вопроса одной бабы, типа,«Дядьку, а що це вы везете? Це ваше?», я насколько мог спокойно, ответил.
– Да, можно и так сказать. Передать просили. А что? Что-то не так?
В общем, вышел я на остановке где-то в центре Броваров и стою, пытаясь насколько это возможно, заслонить собой и чемоданом мешок с соломой, предательски просвечивающей через плёнку. Жду автобус на Киев. Надо сказать, что в те годы добираться автостопом было распространенным явлением. Главное выйти на трассу, где попутную машину порой даже не надо было останавливать – многие шофера тормозили сами и спрашивали, типа, куда подкинуть?

Повезло мне и в этом случае. Нужно будет посчитать, в который раз за день. Остановилась старая машина «Скорая помощь», таких давно уже нет – на базе Волга 24.
– На Киев? Садитесь.
Это уважительное на «вы» придало уверенности, чем я был обязан, конечно, форме. Я думал сам закинуть свой багаж в заднюю дверь предназначенную для носилок, но водитель спешно выскочил и услужливо помог затолкать вещи. Когда тронулись, я угостил своего благодетеля сигаретой и закурив сам, ожидал расспросов. Но штемп только курил и молча лыбился, глядя на дорогу. В таком обоюдном молчании мы и ехали. Денег у меня оставалось рублей 20, где-то на дорогу от метро до Печерска, где мы тогда жили в коммуналке, а так как за оплату разговора не было, этот вопрос я счёл тоже лишним. Однако от пережитого «экстрима» и нервного напряжения меня распирало от смеха – ведь в голове я уже прокручивал, как буду пересказывать о случившемся, и о чуваке, подкатившем из ниоткуда на «волжане» с такой символичной надписью «Скорая помощь»! Ну, прям, как насмешка судьбы, ей-богу!
– Похоже, всё. Приехали, – неожиданно водитель подал голос.
– А что, случилось что? – я притворно удивился, хотя сам видел, что мы подъехали к КПП, что перед въездом в Киев, но ещё не понимал, а почему собственно «всё»? Подошёл мент, гаишник, и сразу потребовал права и путевой лист. Само-собой последней ксивы у моего «скорого помощника» не оказалось. А времена были, кто помнит, не самые сладкие для эксплуатации служебного транспорта не по назначению (Андропов вроде?..).
Если мой шофер и переживал за свои дела, то я буквально не находил себе места – в такой идиотской ситуации я никогда не был и даже в страшном сне мне не могло такое присниться.

Это ж надо – среди зимы на КПП меня сначала просят выйти из авто, а потом спрашивают, чьи в машине остались вещи. Молча вытащив чемодан, я прикидывал, как быть дальше, и что будет с мешком. Пока один гаишник отмахивался от водилы, пытавшегося что-то «порешать», второй вытянул наружу злополучный мешок и небрежно бросил его на обледенелую дорогу:
– Я ж казав, всё вещи из машины! А що це, горіхи, чи що…
И тут я подхватил:
– Ну, конечно, орорехи! Вот передали… я ж к родне… проведал значит, теперь на обратный рейс, командир, успеть бы.
Я ловко подхватил мешок и даже слегка прогнулся, типа от веса, чтобы хоть как-то моя соломенная ноша походила на мешок орехов и не выглядела лёгкой. А дальше…
Дальше я не поверил своим ушам. Услышав, что я спешу «на обратный рейс», гаишник предложил мне остановить машину, которая подкинет меня до Бориспольской трассы.
Соврав, что-то про наших, которые ждут меня в столице, я похлопал мента по плечу и ещё долго благодарно махал ему ручкой, уже сидя в остановленной им специально для меня тачке.
– Орехи, говоришь… Ну-ну, – очередной водила даже не скрывал ехидства. Я сразу понял, что он тоже понял, и возникла ситуация, когда косить под дурочка или травить байку о полном, якобы, неведении, что за хрень в мешке меня «попросили передать», было бы глупо. Первым прояснить тему взялся хозяин тачки и, как я тогда полагал, хозяин положения.
– Я смотрю, вы мужчина серьезный, но, наверное, не местный.. Мужчина, вы должны знать, что с недавних пор то, что вы называете орехами, тобишь мак, который вы везете, считается сильным наркотиком. Криминал, значит, и за него положена статья. Уголовная. Ну и…? Что вы молчите?
Я невозмутимо молчал, так как после пережитых приключений уже ожидал чего угодно.
А что мне оставалось делать? Я прикидывал все за и против. Но прежде чем соглашаться с доводами таксиста, решил прощупать его на предмет его гражданских намерений относительно меня и моего груза «орехов».
– Ну, во-первых, с чего вы взяли, что эти соломенные лушпайки, наркотик? Если даже у вас тут за мак есть какое-то наказание, но только ведь за молотый, не так ли? А пока он в головках ещё нужно очень постараться доказать, что я его не кроликам везу, кормить, или, может, печку топить собираюсь. Так? Что здесь смешного? Кстати, а с чего вы вообще взяли, что этот багаж принадлежит именно мне, а не кому-то ещё, кого вы могли подвезти раз десять? О, смотрю, уже не так смешно. Ну серьезно, шеф, неужели ты настолько считаешь меня лохом, которого можно вот так запросто зажать в угол и предъявить хрен знает что? Давай, рожай, что ты хочешь?
– Да ладно, успокойтесь, вы меня не так поняли.

Чтобы не тянуть резину, вкратце изложу, что конкретно предложил мне тот проницательный таксист. Разумеется, больше всего я опасался что этот мудак остановиться у ближайшего поста ГАИ или рискнет в наглую сдать меня в отделение, но я же не зря начал с формы.
Оказалось, что Валера, так звали того таксиста, ставшего вскоре моим корешем, просто давно искал порядочного покупателя на солому, урожай которой не знал, кому пристроить. А тут такой подгон судьбы!
Следующие несколько сезонов мне Валерчик иногда сам привозил солому, но чаще мы ездили по селам с ним вместе. И даже когда я уже работал в институте и ходил в гражданской одежде, он настаивал чтобы в наши поездки я непременно одевал свою синюю форму авиатора.

Паша Аваза

г. Киев, 2020 г.