Чужая закладка

Солнце искрилось на каплях дождя на молодых листьях деревьев. Прелестный весенний день радовал всех долгожданным теплом. Домой никто не спешил.
Как обычно, после программы ЗТ мы втроём шли по чисто умытым киевским улочкам: я, Толик «Балеринка» – опытный сиделец, ныне почивший, и Максимка, парнишка юный годами и ещё не успевший много накосячить по жизни, равно, как и отличиться чем-то разумным, добрым, вечным. Мы держали свой курс к транспортной развязке, а если быть точнее – никуда конкретно никто не спешил.

На перекрёстке наше внимание привлёк парень. Он нервно перебегал с места на место и заглядывал во все щели, под баннеры, биг-борды, стенды объявлений. Парень проверял на прочность всё, что было не намертво закреплено, совал свой нос во все дыры, шарил руками по всем выпуклостям и впуклостям. Он явно искал!!! Его лицо покрылось бурыми пятнами и с каждой минутой он всё больше нервничал. Наконец терпение его покинуло, он вытащил телефон и стал торопливо тыкать пальцем по экрану. Мы подтянулись поближе, чтоб услышать разговор. Его наше присутствие не смущало. Да и людное это место, мы к себе особо не привлекали внимание. Парень буквально заорал в телефон: «Прикинь, всё обшарил, пусто! Либо кто-то снял уже, либо её и не было вовсе.» Потом, кивая головой выслушал ответ и засунул телефон в карман. Для очистки совести или от безнадёги, парниша ещё немного позаглядывал куда не попадя и, махая рукой, побежал к дороге. Машина, быстро подъехав, скрылась за углом вместе с едва не расплакавшимся пассажиром.
Опаньки – наш выход, господа! Ни у кого из нас не было сомнений, чем занимался этот парень. А так как он не нашёл, то наши шансы выросли до 90%. Небольшой процент оставим всё-таки на случай, что кто-то другой мог снять закладку до нас.

Мы тут же рассредоточились по периметру поисков и начали детально отрабатывать каждый сантиметр, миллиметр за миллиметром. Насколько я знаю, Толик из старой гвардии и в подобных мероприятиях не был замечен, а о Максимке я вообще молчу, его дедуктивные познания и опыт ещё не проклюнулись. Я взглянула на него и он меня рассмешил тем, что руками шаря под стендом, он читал объявления о пропаже собак. Наверное искал там подсказку для поиска закладки, не иначе. Толик заглядывал в жестяные трубы для стока дождевых вод с крыш и карнизов. Молодец, это ближе к теме, закладчики часто пользуются магнитами, для закрепления закладки к металлу. Может я чего-то не знаю о Толике?
Для себя я выбрала бордюр под витринами, состоящий из кирпичной многоуровневой кладки. Я решила планомерно обойти все кирпичи. Это был добротный красный кирпич, имеющий сквозные дыры для быстрой просушки цемента во время строительства. Дом был хрущёвской эпохи, хорош собой, с элементами лепнины, построенный на совесть, ни чета современным панельным цементным блокам. И вот я своим наманикюренным пальчиком, боясь сломать ноготок, стала аккуратно проникать в одно за другим отверстие в кирпичах. О, боги, неужели удача? Третье отверстие привлекло моё внимание и я, поддев ногтём, явила свету чёрный, туго замотанный чёрной изолентой маленький кубик. Это не укрылось от внимания Толяши, и он, хоть и хромой с тросточкой, а в два прыжка стоял уже рядом и смотрел на меня преданными глазами.

Сорвав изоленту, мы обнаружили белый прозрачный мини-пакет с застёжкой. Увидев, что мы с Толиком что-то рассматриваем, Макс был тут как тут, заглядывая из-за плеча Толика. В этот момент я извлекала из пакета сложенную в несколько слоёв довольно мягкую бумагу, на которой были напечатаны фрагменты картинок: розовый слон, катающийся на качели и ещё что-то в том же духе. Две картинки вместе и одна сбоку, разделённые едва заметными отверстиями для отрыва. Я показала всё ребятам, они взяли в руки, покрутили, потрясли зачем-то и вернули мне, потом они на свет проверили прозрачный мини-пакет, открыли его, понюхали и Максимка даже лизнул и разочарованно вернул мне пакет. Ещё под изолентой был круглый магнит. Вот его мальчики и сломать пытались и лизали, и кусали. Я потешаясь, объяснила, что это магнит, но они не желали верить. И доводы у них мудрые были, намагничивать в кирпиче нечего, значит это не магнит. Я закончила их спор прикрепив магнит к металлической опоре биг-борда. Пришлось объяснить им, что закладки готовят заранее и ко всем иногда цепляют магниты, чтоб не искать потом, когда будет работать закладчик.

– Ну, так что будем делать? Это чья-то старая закладка, кто-то вытянул внутренность и положил фантики назад. Надо дальше искать, – изрёк Максимка пафосным тоном, отдавая мне, то, что по его мнению осталось от закладки.
Толик тоже был за продолжение поисков. Я сделала вид, что выбрасываю в урну найденный мусор от закладки, а сама незаметно положила её в карман. В моей голове шла борьба между мной и моей жабой, которая настойчиво убеждала меня в том, что ребятам это не надо. Ведь, если до них не дошло, что они держали только что в руках, значит они ни разу не пробовали. Неужели я собираюсь ситтером с ними нянчится? Да, этого мне точно хотелось менее всего.

Я взглянула на лица ребят, они были похожи на двух только что вылупившихся черепашат, которые стремятся к морской пучине, они невзирая ни на какие преграды должны добраться к океану во чтобы-то ни стало. И я сдалась.
– Ребятки, вы действительно ничего не поняли? – Я не стала их долго мучить. Единственное, на что необходимо обратить их внимание, это вкратце объяснить, что такое марки и как их употребить. Ведь спрашивать о том, что им известно о ЛСД не имеет смысла. Я спросила только одно:
– Марки делим на троих? Или кто-нибудь в отказе? – Молчание я расценила, как необсуждаемый ответ, и оторвала по траектории дырочек три равные доли и раздала их удивлённым пацанам. Свою часть я тут же положила под язык. Толик с Максом вопросительно глядели на меня:
– Ну и сколько его надо? – спросил Толик.
– Толь, закладка не моя, заказ не я делала. А даже, если бы делала, то вряд ли кто-то ответил бы мне на вопрос, какая там процентная концентрация и натуральное ли это вещество или один из великого множества дизайнерских псевдо, которыми наполнен сейчас весь чёрный рынок. Аннотация к таким товарам не прилагается, и приходится на глаз решать дозировку и метод введения в организм. Пацаны, вы получили по 1/3 закладки. Поделено по честному. Что вы будете с этим делать – это личное дело каждого. Можете поделить на два-три раза. Можете сразу всё положить под язык. Это означает не жрать марку, а положить под язык и слизистая сделает своё дело, как надо. Все мы на равных и ответственность за последствия лежит сугубо на каждом из нас.
Ребята тут же положили свои марки под языки. И началось. Через каждые пару шагов Максим задавал вопросы:
– Ну что? Началось? Кто-нибудь чувствует что-то? Ну хоть что-то дало? – через минуту те же вопросы. Опять и снова. Снова и опять. ДО-О-О-СТА-А-АЛ! Я убедительно попросила помолчать. Пообещал. Я ощутила лёгкое онемение языка. Вдруг прозвучал испуганный голос Толика:
– Ой, я проглотил! И что теперь будет?

Я рассмеялась:
– Хана тебе, Толяша! Но ты ещё успеешь долги отдать. Помнишь, как у меня на колеса занимал?))
Не успели мы пройти одну трамвайную остановку, как я вдруг словила нутром первые ласточки лизергиновой кислоты. Но дальше понеслось всё слишком быстро. Мой опыт небольшой по части скоростей, кислот и психоделиков. Для себя я определила давно и на всю жизнь, то, что лучше мака есть только мак. И я стараюсь не изменять старому, доброму опиуму. Но и на «старуху бывает проруха». А этот раз был не исключением из правил, это был приз. Да, честно заработанный приз в поисковом мероприятии! Ну, давайте без теории, психоанализа и навешивания ярлыков, вернёмся к нашим баранам. Мы свернули в уютный дворик, с пустыми скамейками. Меня ужасно мутило. И не только меня. По пацанам было видно, что они откровенно на измене от того, что с ними происходит. Из хорошего было только их молчание. Толик отошёл в сторону от нас и по звукам я поняла, что его организм покидает рогалик и сок, которые он отведал полчаса назад. А может это марка попросилась на выход…

К этому времени и Макс расстался с маркой непонятным для него образом. Он был удручён этим и всё время повторял: «Неужели я её потерял?» Максимка поинтересовался у меня о том, цела ли моя марка, я показала её и он додумался до абсурднейшей вещи – попросить её у меня дососать. Ай-да Максимка, ну малыш рвёт подмётки! Затем Макс всё время повторял за мной последние произнесённые мною слова. Может он эхом себя возомнил в это время? Не знаю, но такое общение меня явно раздражало.
Толик так и не вернулся к нам, он сел на скамейку в другом конце двора, а потом и вовсе исчез, испарился.
Моему собаке было скучно на поводке сидеть рядом и он пытался увести меня оттуда. Мне же совершенно не хотелось шевелиться. Вдруг, из-за дома выбежало нечто. Это был ужасный монстр. По звукам, производимым этой гнусной тварью можно было отдалённо предположить, что он собачьего рода-племени. Это было лохматое, тёмное или грязное существо, неимоверно длинное, на приземистых кривых лапах, ухающее грубым, сухим голосом и это больше походило на кашель, чем на собачий лай. Монстр со всех ног нёсся на нас. Всё происходило настолько быстро, что я не успела подхватить моего Боню на руки. А чудовище уже налетело на моего беленького, маленького, но весьма хулиганистого пёсика. Через долю секунды они уже клубком катались по земле, летели клочья шерсти, грязи, крови. «Смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой» – наверное только Лермонтову по силам было описать подобные битвы. Наконец появился хозяин монстра, а я вся в грязи пыталась разнять или хотя бы выхватить из этого визжащего клубка моего бедного Боню. Хозяину монстра удалось пристегнуть поводок и он начал оттягивать своего варвара, но у него это плохо получалось. Я орала, чтобы он крутил яйца и это лишь развеселило мужика. В какой-то момент я таки выхватила Боню, но он мёртвой хваткой впился в шейную вену монстра. Рвануть Боню – это означало оставить Боню без челюстей. Поэтому я пальцами пыталась разжать ему зубы. Сколько же силы у этого малыша! И вот, о счастье, мне удалось это сделать и монстр отпал от Бони. Жалобно скуля, он прятался за своим хозяином, на которого я изливала весь свой гнев. Прижав к себе то, что ещё пару минут назад было беленькой, красиво подстриженной собачкой, я со всех ног побежала домой. Быстро взбежав по лестнице, я позвонила в дверь, которую открыла моя сестра. Я протянула ей Боню и со слезами произнесла: «Это всё, что осталось от нашего Бонечки» и убежала в свою комнату.

Сев в кресло, я закурила и включила плеер, дрожащими руками одев наушники. Медленная музыка начала успокаивать, разливаясь теплом по телу. Моё внимание привлёк кожаный ремень со стразами. Я потянула его за пряжку и стразы заиграли яркими лучами. Я уловила некую связь с музыкой, но что-то внутри подсказывало, что мне требуются другие камни. Я вскочила, вытянула из ниши между книгами шкатулку и вернувшись в кресло, открыла её. Я начала подбирать камни. Бирюза не подошла, жемчуг тоже, а вот золотистый топаз был близок к цели, но не совсем. Пока происходящее было туманно, но что-то мне подсказывало, что надо продолжать искать. Быстрее, ещё быстрей… Вот оно, как я сразу не поняла? Ну, конечно, это гранатовое ожерелье! Камни мелкие, но качество не вызывает сомнений. Глубокий цвет, прозрачность, а главное в нём – это ручная обработка камней, алмазная огранка с нечётным количеством граней. Всё сошлось, совпали пазлы, я схватила лист бумаги и ручку. Надо было записывать, мне не запомнить всё. Информация хлынула, как из рога изобилия. Я писала, едва успевая. Музыка, знаки, какая-то средневековая флейта и древние барабаны переправили меня на совершенно неизвестный берег. Хотелось углубляться всё дальше и дальше. Свет, исходящий изнутри гранатовых камней, казалось проникал в мои вены и растворялся в крови. Это был код. Цифры бегущей строкой сливались с лучами заката, освещающими камни граната в руках. И вдруг стало тихо, совершенно тихо, камни тускнели и гасли на глазах. Все мои попытки остановить мгновение ничего не дали. В голове вспышками появлялись слова «Game over». Они появлялись всё реже и реже, пока совершенно не погасли. Я сидела в кромешней тьме и тишине. Может я умерла? Попыталась пошевелить пальцами рук, потом ног. Вроде бы жива. В кармане прозвучал телефон, сообщавший о пришедшей почте. Я вытянула его, время было позднее 22:30. Протянув руку я включила ночник. Открылась дверь и сестра с иронией спросила: «Чай, кофе, горячий шоколад?» В двери просунул голову Боня и забежал, весело виляя своим шикарным хвостом. Чистый, здоровый пёс, вполне живой и довольный. Сестра, заметив шкатулку на моих коленях, поинтересовалась:
– Ты всё над златом чахнешь?

Я отодвинула в сторону шкатулку. В своих руках я заметила листок, исписанный цифрами, обрывками слов, фраз на английском языке. Записки умалишённого. Ничего понять было не реально.
Однако, вернёмся к нашим пилигримам. На следующий день я немного нервничала по поводу Толика и Макса. Как они домой добрались? Увидев их в беседке на территории клиники, я обрадовалась, живы мои оболтусы и здоровы, ну, а большего и не надо. Я подошла, Макс обиженным голосом сообщил, что он вчера нас проклял. Я поинтересовалась, с какого перепугу такие страсти. А он, по-детски скривив губы, стал обвинять нас в том, что мы его бросили и он потерялся. В такие минуты я сомневаюсь в правильности своих поступков. Не стоило давать Максимке марку. Да и Толик был не в восторге. Оно им, как угонщикам стоп-сигнал, нужно было. Да и я тоже вполне могла бы прожить без этих острых ощущений.
Нам всем троим осталось сделать выводы. Хорошие марки держат часа четыре и мягко отпускают. А тут часов десять таращило то на собачьи бои с монстрами, то на бусы с ожерельями, а потом, оставив чёрный провал в сознании, отгребло в ухода. Благодарочка дизайнерам сего продукта за то, хотя бы, что не сводило челюсти и не разрывалась голова. Но до ЛСД этим «маркам» далековато, ой-как далековато до реального кайфа. Как и всему остальному «псевдо», чем богат нынче чёрный рынок. Не советую экспериментировать в поисках конфеток в куче дерьма. В дерьме может быть только дерьмо. Да и уподобляться «чайкам» не подобает. (так называют тех, кто крадёт чужие закладки, – ред.) В конце-концов – это опасно для жизни. Берегите себя и будьте здоровы!

Ольга Ефименко

иллюстрация автора

Киев, ноябрь 2021 г.