— Александр Леонидович, охарактеризуйте, пожалуйста, для начала ситуацию на мировом рынке афганских наркотиков.
— Последние 20 лет под выращивание мака в Афганистане используются все большие территории. Периодически после финансирований (когда, например, губернаторам предлагаются огромные деньги на социальные цели) посевы уничтожаются, но потом опять расширяются, и сделать с этим что-либо пока невозможно. Количество наркозависимых в мире увеличивается, спрос рождает предложение. В последние три года благодаря в том числе усилиям моих коллег из правоохранительных органов цены на наркотики начали расти. Что это означает? По мнению специалистов, 75-80% афганских наркотиков на черном рынке доставляются через Иран и Пакистан в Турцию и далее преимущественно “балканским маршрутом” в Европу. Я почти пять лет пробыл на Балканах, изучал этот маршрут. Мне было интересно: почему он был заморожен в 80-х годах и вдруг, когда идет война и никто его не контролирует, происходит его возрождение? Выяснились интересные вещи, и мне тогда сказали, что я задаю глупые вопросы. Дело в том, что наркобизнес, где ключевое слово “бизнес”, развивается по всем законам жанра. Никому не выгоден хаос на границах, в том числе ему. В связи с этим все разговоры о том, что, например, ошские события были затеяны для того, чтобы перераспределить влияние в наркобизнесе, что ему нужен хаос, — всего лишь легенды. Нестабильность ему не нужна, там все давно налажено, схвачено.
— Существует точка зрения, что за годы пребывания в Афганистане войска Международных сил содействия безопасности способствовали не сокращению наркопроизводства, а, наоборот, его росту.
— Я не сторонник такого мнения и считаю, что, наоборот, там было сделано много хорошего. В первую очередь в тех провинциях, где сокращались посевы мака, строились дороги, школы, бесплатно завозились корешки для выращивания шафрана, который используется в кулинарии и стоит очень дорого. Осуществлялись и другие проекты.
20% населения, то есть каждый пятый афганец, так или иначе втянуты в наркопроизводство. Именно поэтому, опасаясь масштабного вооруженного противодействия, силы коалиции прекратили физическое уничтожение посевов. Вначале, когда они пришли в Афганистан, войска ликвидировали посевы различными способами: косили, сжигали, применяли напалм, но им принялись стрелять в спину. Тогда было сказано, что задача МССБ заключается в том, чтобы подготовить местных коллег, которые будут заниматься этим в своей стране.
— Какова сегодня доходность наркобизнеса?
— По данным председателя Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков генерал-полковника В. Иванова, в 2010 г. она составила $100 миллиардов. До 60% героина “Made in Afghanistan” предназначено для 2,5 миллиона потребителей инъекционных наркотиков в России. Только в ней от передозировок ежегодно погибает свыше 30 тысяч человек. В связи с этим Россия иногда предлагает самые жесткие, радикальные меры по борьбе с наркотиками. Интенсивность наркопоставок, их цинизм, регулярность и объемы позволяют ввести в научный оборот термин “наркоагрессия”. Наркоагрессия обуславливает целый ряд вызовов национальной безопасности стран Центральной Азии. Транснациональная преступность, терроризм, угроза вооруженного вторжения, радикализм — все так или иначе завязано на ней.
— Кто и как контролирует наркотрафик?
— Когда мы впервые ощутили на себе афганскую наркоэкспансию, “зелье” перевозилось только по маршруту через поселок Пяндж: оно поступало в Горно-Бадахшанскую автономную область Таджикистана, оттуда свои преступные группировки передавали его в Кыргызстан и так далее. Сейчас, начиная с посева и заканчивая реализацией где-нибудь в Гамбурге или Мельбурне, над этим работают картели. Я недавно был в Австралии, там стоимость грамма героина доходит до 500 австралийских долларов. Картели — это государство в государстве, это когда суды выносят совершенно незаконные приговоры. В нашей стране можно по пальцам пересчитать людей, которые осуждены за трафик или реализацию более 10 кг героина. Сидят в основном страдальцы — больные, наркозависимые люди, и мелкие реализаторы. Крупных “акул” практически нет, они не доходят до суда, до них никто сегодня не может дотянуться. Об этом надо говорить откровенно. Транснациональная преступность влияет на суды, имеет свои вооруженные формирования. Проанализируйте конфликты, которые произошли за последнее время в Центральной Азии, в Кыргызстане, особенно на юге: каждый раз появлялись какие-то непонятные вооруженные люди, то в белых кепках, то в черных костюмах, то в специальном камуфляже. Это представители специальных формирований, которые существуют у каждого картеля, хорошо обученные, прекрасно вооруженные люди, сопровождающие грузы и наводящие ужас на тех, кто не хочет покупаться. Что такое картель? К примеру, в Колумбии на пике развития Медельинского картеля (лидер Пабло Эскобар) было уничтожено до 60% прогрессивных журналистов, судей, полицейских, которые не боялись, были неподкупными. Их просто физически устраняли, отстреливали. Карл Маркс говорил: “Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради 300 процентов прибыли”. Это экономический закон. Могут быть уничтожены целые нации. Помните, когда в Африке находили алмазы, нефть, и люди не хотели уходить со своих земель, с лица земли стирались целые племена. Работал закон 300%. В наркоторговле доход гораздо больше, поэтому преступники идут на все.
Мы проводили специальное исследование и доказали, что наркобизнес участвовал в ошской трагедии 2010 года, но нельзя его выставлять как основного виновника. Мы всегда ищем какую-то третью силу: мол, мы хорошие, добрые, а кто-то пришел и устроил хаос. Наркобизнес участвовал в этом, но не более как этнические криминальные группировки. Это давно известный феномен: славянские, чеченские, таджикские преступные группировки… К примеру, цыганские известны по всему миру. Повторюсь: нельзя сказать, что именно представители наркобизнеса спровоцировали конфликт в Оше и устроили такой кошмар. К этому надо относиться правильно и никогда не допускать перекосов.
— Вы упомянули с иронией о роли, которую сыграли ваши коллеги из правоохранительных органов в росте цен на наркотики…
— Это страшная проблема. Наркодельцы вступают в сговор с правоохранительными органами, которые их не просто покрывают, а делают все, чтобы вытолкнуть остальных из бизнеса и подмять его под себя. Я уже много раз говорил, писал, повторюсь еще раз. Есть такое понятие, как “черные” — это криминальный, преступный мир, “красные” — правоохранительные органы: полиция, таможня и все остальные. Я сейчас работаю и с наркозависимыми людьми, и с коллегами из правоохранительных органов. Наркозависимые отмечают, что “красный героин” легче покупать. Статистика показывает, что в 2011 г. у четверых представителей правоохранительных органов суммарно изъяли больше героина, чем у всех остальных.
Недавно Госслужба по контролю наркотиков КР задержала полковника, который продавал наркотики дозами, как барыга. Он чуть ли не в форме приезжал на машине в определенное место, и к нему стекались наркоманы со всего района.
Наркокоррупция начинает диктовать свои правила в целом в сфере госуправления. Например, мы не можем уже несколько лет добиться принятия закона о первичной профилактике метадоном. Почему многие выступают против него? Потому что он выбивает экономическую почву из-под ног наркодельцов, то есть люди перестают покупать героин. Мы проводили специальное исследование: наркомафия теряет до миллиона долларов в год только на тех, кто сегодня находится на метадоновой терапии. У нас постоянно появляются какие-то препятствия с принятием закона о метадоне, все время кто-то задает вопросы. Мы собираем этих людей, везем в Китай, они смотрят, соглашаются: да, метадоновая терапия дает хорошие результаты. Мы говорим: так давайте рассмотрим закон. Нет, отвечают, надо бы еще съездить в мусульманскую страну. Хорошо, свозили в Иран, посмотрели: там за пять граммов наркотика отрубают голову, с другой стороны, всех наркозависимых лечат, шприцы меняют, презервативы раздают. Я недавно там был, видел своими глазами. В такой мощной мусульманской стране все это работает, потому что поняли, без этого нельзя. А мы все обсуждаем и обсуждаем.
— А что вы думаете о предложении легализовать производство наркотиков в Афганистане и таким путем, мол, покончить с трафиком? То есть забрать мандаты ООН у восьми стран, которые производят их для медицинских целей, и передать Кабулу.
— В таком случае мы с вами подпишемся под тем, что проиграли войну. Те, кто близко сталкивался с афганцами, знают: они мыслят совершенно по-иному, если им разрешить производить для всего мира десять тонн наркотиков, то на следующий год мы увидим не десять, а сто тонн. Они скажут, мол, а что делать, покупай, а если не хочешь, то мы на базар все понесем. Это реальность, и с нею надо считаться.
– Сколько на самом деле у нас (в Кыргызстане – прим. ред.) в стране сегодня наркозависимых?
– В Европе и в США удалось добиться, что лишь 1,5% случаев распространения ВИЧ происходит при инъекционном употреблении наркотиков, у нас же, несмотря на все предпринимаемые усилия, — 62,5%. Я считаю, это потому, что мы не знаем реального количества наркозависимых. Официально их у нас (в Кыргызстане – прим. ред.) всего 10 тысяч, по данным ООН, — 25 тысяч, но, судя по тому, что цены на наркотики не меняются, численность намного больше. То количество шприцев, которые мы раздаем наркозависимым, никак не влияет на ситуацию. Первейшая задача государства, всех международных организаций и НПО — объединиться, провести реальные социологические исследования с тем, чтобы узнать, сколько же у нас наркозависимых.
— Как скажется на Центральной Азии вывод войск коалиции из Афганистана?
— На мой взгляд, это, конечно, несет огромные проблемы для безопасности региона. Можно много говорить, что они ничего не сделали, но уже само по себе наличие вооруженных формирований НАТО в Афганистане является профилактикой наркоторговли, и в особенности трафика и производства. Движение “Талибан” никогда не заявляло о своих территориальных претензиях и не пойдет в Центральную Азию, но международные оппозиционные движения, к примеру, ИДУ и другие, могут проникнуть сюда для осуществления своих целей. Баткенское нарковторжение тому пример.
Долгое время нам не рекомендовали употреблять термин “террористический интернационал”. Однако в Сирии, например, сейчас воюют террористические организации со всего мира, разве это не интернационал? Возможен и перенос зоны конфликта в Ферганскую долину — на территорию, и без того отягощенную массой проблем (земельных, водных и т.д.). Смотрите, что происходит в этом году у нас на границе с Таджикистаном. Конфликты подогреваются специально, искусственно, и все в одночасье может уподобиться пороховой бочке с зажженным фитилем.
В этих условиях, на мой взгляд, Кыргызстану срочно следует выработать своего рода “тактику на опережение”.
— В чем она должна заключаться?
— Прежде всего в укреплении взаимодействия с международными организациями. Полагаю, Президент должен поставить это основной задачей для нашего внешнеполитического ведомства. Необходимо привлекать средства для укрепления государственной границы страны.
Кроме того, углублять региональную интеграцию по линии ОДКБ, ШОС. Совершенно не терпит отлагательства окончательная “шлифовка” соглашений ОДКБ об использовании совместной военной силы. Этот союз очень мощный и важный, но, к сожалению, в последнее время его возможности размываются. Тем не менее он единственная сила, способная серьезно противостоять наркоугрозе и вторжению бандформирований из Афганистана. На политическом уровне в ОДКБ все решено, подписана масса документов, в случае проникновения извне в одну из стран-участниц у союза развязаны руки, он может применять силу. Теперь необходимо конкретно, пошагово отрабатывать защитную стратегию, достигать слаженности в действиях. Скажем, что делать чабану, если он где-то очень далеко, в бинокль увидел группу бородачей, моджахедов, переходящих границу? Куда ему сообщать? Каждый чабан должен четко знать, его необходимо информировать. Почему это очень важно именно сегодня? Со времени развала СССР очень многое изменилось. Например, в высокогорные регионы перестали доставлять кирпич, и народ начал строить дома из подсобного материала — камня, горных пород. Внешний вид людей по обе стороны границы также мало чем разнится. Раньше пришлого можно было сразу заметить. Сегодня это очень сложно: одежда одинаковая, не говоря о кухне и языке. После того как группа чужаков проникнет на территорию Кыргызстана и отойдет чуть дальше от пограничной зоны, где все друг друга знают, отличить их от местного населения практически нереально. Дальше мы сможем отслеживать их движение только по террористическим актам, которые они будут совершать.
ОДКБ должна перестать заниматься только политикой, например, решать вопросы противодействия агрессии НАТО, ездить в ее штаб-квартиру, договариваться о каких-то, на мой взгляд, иллюзорных вещах. Вместо этого надо заняться земными вещами, которые очень важны сегодня. Тогда от организации будет реальный эффект.
Необходимо также налаживать взаимодействие наших спецслужб с иностранными коллегами, создать институт “офицеров связи” для того, чтобы можно было обмениваться информацией. Только злоупотреблять этим не надо, потому что каждый “офицер связи” очень дорого обходится бюджету Кыргызстана. Почему бы не использовать российских офицеров — уже давно в Афганистане существуют их институты связи, через них можно передавать информацию.
Нужно всемерно способствовать скорейшему превращению Центральноазиатского регионального информационно-координационного центра по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (ЦАРИКЦ) в реальную “боевую единицу” на пути афганского наркотрафика. Его создали несколько лет назад в Алматы в рамках ООН, и он должен был сформировать базу данных, обмениваться информацией, проводить операции. Но, к сожалению, пока не все получается. Сейчас председательство в этой организации переходит к Кыргызстану. Было бы здорово воспользоваться этой возможностью, мы можем очень много интересного предложить и реализовать.
— Вы перечислили действия на международном уровне. А какие шаги нужно предпринять внутри страны?
— Необходимо срочно усиливать ослабленную многочисленными управленческими экспериментами Госпогранслужбу, за это уже взялись, но не в полной мере. Далее, перейти к формированию профессиональной армии и выдвигать ее наиболее подготовленные, экипированные подразделения (горно-штурмовые части, “Скорпион” и так далее) на передовые рубежи. Само их присутствие на чреватых военными конфликтами территориях способно охладить многие горячие головы. Пора начать регулировать расселение этнических кыргызов из Таджикистана и других стран. Они в основном оседают в Чуйской долине, усугубляя и без того болезненные проблемы территории, воды, земли. Может быть, ввести ценз оседлости: расселять людей сначала в Баткенской области и при этом предоставлять льготы (в истории есть примеры, когда переселенцев, например, не призывали в армию, не взымали какое-то время налоги). Кто-то приживется и останется навсегда, будет охранять землю, защищать ее.
Нужно также всемерно использовать для охраны границ добровольческие отряды местных жителей, ведь они прекрасно знают территорию, горные тропы и так далее. Процесс уже начат, разрабатываются законы, идет обучение. Осталось только приравнять службу в добровольческих отрядах к альтернативной.
И, наконец, надо поднять на должный уровень координационную деятельность ГКСН. При всем моем уважении к этому великолепно зарекомендовавшему себя институту он не добился взаимодействия между различными ведомствами. Мы никак не найдем точку соприкосновения, чтобы все подчинялись одному органу, следовали единой концепции. Это наша ахиллесова пята.
— А как быть с “красным героином”?
— Нужно создать надежные схемы противодействия ему. Например, внести предложения об унификации законодательства государств-членов ОДКБ и создать на ее базе своего рода службу внутренней безопасности. В ее обязанности входило бы выявление в ходе совместных расследований коррумпированных каналов. Как известно, доказать факт наркокоррупции и привлечь виновных к ответственности весьма сложно. Но в случае хотя бы двукратного обнаружения одного и того же канала переброски наркотиков подозреваемых в причастности сотрудников таможни, пограничной службы, полиции и т.д. увольнять без права работы в силовых структурах. Сегодня других, более действенных методов нет. Это не простой путь, но он эффективный, давайте начнем с чего-то.
— Спасибо за интервью.
Назгуль Асаналиева.
Фото из Интернета.
.gif)
