На этом самом «медленном» наркотике Борис просидел до 21 года. Это было счастливое и беззаботное время. Денег, чтобы покупать кайф, хватало с лихвой. Мать и отец ни о чем не догадывались. Да и милиция тогда несильно соображала во всех этих делах. Наркоманы были явлением редким и только по-настоящему зарождающимся. Как с ними бороться, никто тогда еще не знал. «Помню, варили мы на кухне у друга наркотики, и вдруг в дверь врывается участковый. Я тут же выливаю смесь в форточку — и все. Это сейчас провели бы экспертизу, определили, как говорится, характер вещества и завели уголовное дело. А тогда нас увезли в отделение, побили немножко и отпустили…»
Беда от хорошей жизни
Впервые Борис попробовал уколоться, когда ему было пятнадцать. Произошло это случайно. Старший брат лучшего друга вернулся из Афганистана уже наркоманом — такими оттуда в то время возвращались многие русские парни. Брат привез из Афгана всю эту дрянь, которую потом украли и попробовали 15-летние пацаны. Им было любопытно. А еще употребление наркотиков тогда считалось крутым и престижным.
В начале 80-х алкашей в советском обществе называли «уксусниками» и глубоко презирали: мол, бычье и быдло. Другое дело — наркоманы. Ими тогда становились те, кто считал себя выше и лучше толпы, — творческая интеллигенция, золотая молодежь (исключение составляли лишь афганцы). «Это сейчас становятся наркоманами от плохой жизни, а тогда от хорошей», — рассказывает Борис.
Наркотики не просто понравились ему — он влюбился в них, что называется, с первого раза. Это был кайф, релаксация, счастье. Так подросток чувствовал себя взрослым и лучшим. И потом, если запах алкоголя родители чуяли и жестко за это наказывали, то о наркотиках они даже и подумать не могли. Они попросту ничего не знали об их существовании, как многие простые советские труженики. Жила тогда семья Бориса в Харькове, отец работал инженером, мать была домохозяйкой и занималась воспитанием сына. Жили, в общем-то, хорошо, даже очень.
В перестроечные годы глава семейства решился на рискованный шаг и занялся предпринимательской деятельностью — открыл цех по изготовлению модных платьев, джинсов, бижутерии. Потом все это продавалось в разных уголках Союза. Очень скоро в семье простого инженера, как тогда выражались, рублями можно было обклеивать туалет. Борис тоже был задействован в семейном бизнесе — в основном занимался продажами.
Вообще, у грустноглазого мальчика коммерческая жилка проявилась в самом детстве. Родители Бори на всю жизнь запомнили грандиозный школьный скандал, разразившийся, когда их сын учился в третьем классе, — мама давала любимому чаду в школу бутерброды с сухой колбасой (тогда это был дефицит), а смышленое дитя эти самые бутерброды продавало менее обеспеченным сверстникам. У Бориса даже список был, составленный на неделю вперед, — кому и сколько бутербродов, по какой цене. Когда список попал в руки завуча, с той случилась истерика…
Украсть у афганца героин у мальчишек получилось несколько раз, потом они попались. Сначала шокированный брат избил подростков, а потом понял, что бить их уже поздно — парни плотно сидели на игле. «У каждого наркомана есть любимый наркотик, — говорит Борис. — Я — опиодник. Люблю «медленные» наркотики, такие, как героин… Кокаин, экстази не для меня».
На этом самом «медленном» наркотике Борис просидел до 21 года. Это было счастливое и беззаботное время. Денег, чтобы покупать кайф, хватало с лихвой. Мать и отец ни о чем не догадывались. Да и милиция тогда несильно соображала во всех этих делах. Наркоманы были явлением редким и только по-настоящему зарождающимся. Как с ними бороться, никто тогда еще не знал. «Помню, варили мы на кухне у друга наркотики, и вдруг в дверь врывается участковый. Я тут же выливаю смесь в форточку — и все. Это сейчас провели бы экспертизу, определили, как говорится, характер вещества и завели уголовное дело. А тогда нас увезли в отделение, побили немножко и отпустили…» — рассказывает наш собеседник.
Америка, Америка…
Когда о наркотиках узнали родители, Борису уже было все равно. Системный наркоман с шестилетним стажем больше не испытывал ни страха, ни стыда, ни чувства вины. Шокированные отец и мать после неоднократных попыток вытащить сына из бездны поняли, что спасаться нужно только бегством — они решили эмигрировать в Америку. Это было, по большому счету, верное решение. Действительно, первый шаг к спасению наркомана — сменить среду обитания.
Борис до сих пор помнит тяжелый перелет сначала в Рим, оттуда в Нью-Йорк. Это была его первая ломка. «Сравнить можно разве что с сильной зубной болью, только во всем теле», — пытается объяснить он. Тем не менее свою первую ломку 21-летний наркоман пережил благодаря крепкому от природы здоровью довольно-таки легко. Кстати, Борис и сейчас, в 43 года, к своему счастью, не имеет свойственных для наркоманов гепатитов, ВИЧ-инфекций, туберкулеза и прочих тяжелых заболеваний.
По приезде в Америку беженцев поселили в скромную гостиницу, дали деньги на трудоустройство, обучение английскому языку. Борис без наркотиков продержался почти две недели, пока случайно не забрел в «крак-хауз» («крак» — английское название одного из вида наркотиков). Это был грязный дешевый отель в пять этажей, куда толпами стекались наркоманы. Здесь покупали, варили, кололись, переживали ломку, умирали…
Повсюду были расставлены двухъярусные кровати с прожженными и гниющими от испражнений матрацами. В «крак-хаузе» Борис провел больше недели. Он просто ушел из дому и даже не сообщил родителям, где находился все это время. Хотя они и так все поняли. Подтвердило их страшные догадки внезапное появление сына — он пришел изможденный, с характерными черными кругами под глазами.
Без слов упал на кровать и провалился в сон. Когда проснулся (или ему так тогда казалось — до сих пор Борис не знает, сон это был или явь), по телевизору показывали сюжет из криминальной хроники: из того самого «крак-хауза» работники ФБР выводили наркоманов, закованных в наручники. И тогда страх пересилил тягу к наркотикам — Борис завязал.
Началась новая — интересная, наполненная событиями жизнь. Наш герой всерьез занялся спортом, устроился на работу. Сначала был водителем лимузина, потом строителем небоскреба. Кстати, за эту опасную высотную работу тогда платили по 25 долларов в час. У родителей к тому времени был свой частный бизнес в Нью-Йорке, Борис тоже накопил денег на личное предпринимательство.
Планы у него были грандиозные — мечтал открыть шикарный ресторан высокого уровня, пока же только получился мини-маркет. Пусть маленький, но этот магазин давал Борису хорошую прибыль. Деньги в Америке были кругом — достаточно только протянуть руку. Кругом были и наркотики — намного больше, чем в Харькове. Но Борис тогда ловил особенный кайф от жизни без них. Она была наполнена и работой, и друзьями, и девушками, и вечеринками, в общем, всем, что свойственно любому молодому человеку.
Начало конца
На одной из таких вечеринок «жизнь в кайф» для Бориса закончилась. Было выпито много алкоголя, началась драка, причем массовая. В потасовке Борис сильно ударил человека, тот упал и уже не встал. За неумышленное убийство эмигранту дали 4 года.
Американская тюрьма запомнилась нашему герою на всю жизнь. «Тюрьма — это по определению плохое место, и неважно, в какой стране она находится, — делится Борис. — Но что есть, то есть: их тюрьмы от наших отличаются сильно. В американских летом кондиционеры, зимой отопление. Камера-одиночка с горячей водой, туалетом и душем. На территории тюрьмы есть магазин, где любой заключенный может купить продукты и одежду. В холле телевизоры и холодильники…
Отношение охранников к заключенным уважительное, человеческое. В общем, американцы попросту изолируют преступника от общества на какое-то определенное время. У нас же холод, голод, по три человека на койку, болезни, вши, издевательство, унижение…» Что интересно, у американских заключенных не существует «понятий», воровских каст и званий. Тамошним зекам глубоко наплевать, с кем они сидят — с насильниками, ворами или убийцами. Единственное, что может вызвать конфликт, если рядом вдруг окажутся араб с евреем, или скинхед с чернокожим.
Именно в американской тюрьме Борис получил два высших экономических образования. Выйдя из заключения, он знал, как раскрутить любой бизнес и успешно управлять им. Нужно сказать, интеллект у Бориса всегда был мощный, еще в школе ему пророчили большое будущее. В Америке его способности развивались с неимоверной скоростью. Он освоил английский, итальянский, немецкий, французский языки. В тюрьме прочел много книг о том, как строить не только бизнес, но и отношения. Все эти знания вскоре Борису очень пригодились.
К тридцати годам Борис открыл ресторан, который по американским стандартам был одним из лучших, супермаркет, салон красоты и… женился. В одесситку Елену он влюбился с первого взгляда. «Я сразу понял, что она будет моей женой», — вспоминает Борис. Через год у них родилась дочь. А еще через полгода Бориса… депортировали. Его с позором вернули на родину из-за одной очень крупной экономической аферы, которую тот с блеском провернул в Америке.
Обобрал Америку на $8 миллионов
Об этом наш герой рассказывает так: «Мы с компаньонами построили медицинский центр, где лечили людей по страховкам. Оформлено все это было на подставного американца, имеющего медицинское образование, потому как ни у меня, ни у моих товарищей соответствующего образования не было.
По американским законам каждый, кто садится за руль, должен иметь страховку — так там было всегда. Мы воспользовались этим и стали организовывать легкие автомобильные аварии, предварительно усаживая в машину по 3 — 4 человека. Этим людям мы платили по $2 — 3 тыс. просто за то, чтобы они сели в машину. Потом на каком-нибудь перекрестке инсценировали небольшую аварию, чтобы трудно было определить, кто прав, кто виноват.
После ДТП мы везли пострадавших в наш медцентр, где люди заполняли документы и подписывались под тем, что они, якобы пострадав от дорожно-транспортного происшествия, в течение месяца проходили у нас лечение. Затем наши доктора оформляли на них документы, и эти бумаги направлялись в страховую компанию. На каждом «пострадавшем» мы зарабатывали по $50 тыс. В месяц таких человек было около шестидесяти. В итоге за год американские страховщики обеднели приблизительно на $8 млн.».
Но вскоре страховщики заподозрили неладное, и делом занялась полиция, но доказать аферу не смогла. Тем не менее Бориса арестовали, продержали несколько месяцев в тюрьме и депортировали в Украину.
Падение в пропасть
«Мне очень не хотелось покидать США — это страна счастливых людей, мечты которых легко становятся реальностью. По крайней мере, так было в то время, — говорит Борис. — Но даже не это было ужасно. Страшнее всего было покидать жену, ребенка и родителей. Они не могли последовать за мной, не могли оставить бизнес и ту замечательную жизнь, которую дала моей семье Америка. Но я надеялся вернуться к ним».
А пока Бориса ждала родина. Прилетевшего в Киев изгнанного эмигранта в аэропорту Борисполь встречали украинские правоохранители. Как только Борис сошел с трапа самолета, на его руках застегнули наручники. «Меня привели в кабинет, начали задавать странные для меня вопросы: не агент ли я ЦРУ, ФБР? Я ответил, что нет. Правоохранители спросили, есть ли у меня деньги. Я кивнул. Давай 200 долларов — и свободен, сказали они и отпустили. Вот так меня встретила родная милиция».
Борис поселился в одной из киевских гостиниц. Чтобы как-то развеяться, вечером пошел в казино (Борис очень азартный человек), просидел там до утра, проиграл немного… Потом затосковал, не знал, куда себя деть, чем заняться, и решил позвонить старым харьковским друзьям. Этот звонок был, наверное, его самой большой ошибкой. Услышав знакомый голос в телефонной трубке, друзья обрадовались, тут же выслали машину за Борисом и уже через несколько часов встречали его в Харькове большой шумной компанией.
Вечер, вернее, вечеринка была по-настоящему мужской: много водки, много музыки, много женщин… «Я помню, что переборщил со спиртным, сильно напился, — рассказывает Борис. — Чем все закончилось, не знаю, потому как отключился на диване. Еще подумал, что завтра будет очень тяжелое похмелье». Но его опасения развеялись, как только наступило утро. Борис проснулся без головной боли и тошноты, наоборот, чувствовал себя непривычно хорошо.
Друзья, похоже, так и не спали, веселье продолжалось. Все были радостные, энергичные, как будто водка вчера не лилась рекой. «А что происходит?» — спросил Борис у друзей и вдруг увидел шприцы на столе. Немного болело плечо — на нем он обнаружил маленький след от укола… С ужасом Борис понял, что его укололи. «Я рассказывал им, что завязал, что 14 лет не притрагивался к наркотикам. Они поздравляли меня, хвалили, восхищались. А потом взяли и враз все это перечеркнули… Оказались не друзьями и даже не товарищами…»
С того дня началась у Бориса новая жизнь. Она была яркой, но с привкусом вины, стыда и страха. Сначала кололся раз в месяц, потом раз в неделю, затем каждый день. «Я хотел побыстрее уехать в Америку, очень скучал по родным, тосковал. Но нужно было ждать. И сколько, неизвестно. Возможно, годы. От этих мыслей становилось тошно. Была белая полоса, потом черная… Я хотел выкрасить все в один цвет. Это творили наркотики. Теперь я понимаю, что они не делают людей счастливыми, все это только иллюзия. Они убивают в человеке человека. Со всеми его эмоциями, чувствами, переживаниями — и плохими, и хорошими. Они делают из людей даже не животных — растение. Полили его водой — растет, не полили — вянет».
Метадон как спасение
В Харькове Борис задержался на год. Оттуда он уехал системным наркоманом, плотно «сидящим на игле». В начале 2000-х годов Борис переехал в Крым — узнал, что в Ялте есть врач, который успешно лечит от наркотической зависимости сначала медикаментозным способом, а потом гипнозом. На Бориса гипноз не подействовал, он продолжал колоться. В его случае это было легко и безболезненно, потому что были деньги — американская жизнь обеспечила Борису безбедное существование до самой старости.
Много раз он пытался «соскочить с иглы», потом опять покупал наркотики, опять кололся, затем опять завязывал, но все было бесполезно. «Я не знаю, возможно, и есть люди, которые могут бросить наркотики раз и навсегда. Слышал, таких только 5% из 100, остальные 95% не могут это сделать при всем их бешеном желании. А бросить хотят все наркоманы, без исключения». Потом Борис переехал в Симферополь. Сделал он это из-за метадоновой заместительной терапии, которую проходят здесь крымские наркоманы в Республиканском наркологическом диспансере.
Как рассказывает врач-нарколог, заведующий дневным стационаром Крымского республиканского наркологического диспансера, член крымского отделения Международной полицейской ассоциации Михаил Тульчин, в программах заместительной терапии, как правило, метадон используют в виде таблеток, наркоман принимает их перорально. По словам Тульчина, метадон хорош по многим параметрам.
Во-первых, несмотря на то, что метадон является опиоидным (содержащим опий) наркотиком, у него существует так называемый порог плато, то есть его доза, в отличие от героина, не растет до бесконечности.
Во-вторых, действие его длится до 36 часов, что выгодно выделяет его из группы остальных опиоидных препаратов. При назначении препарата примерно в течение недели врач регулирует дозу, при приеме которой пациент будет чувствовать себя комфортно, избавится от ломки и не станет «залипать», «виснуть», засыпать в непредсказуемых местах. «Конечно, никто не отрицает, что метадон, так же, как и героин, вызывает у человека физическую зависимость, — рассказывает нарколог.
— Но при приеме метадона нет эйфории, голова больного остается ясной, он может работать, жить в семье, то есть интегрируется в общество. При этом у наркомана не ухудшается здоровье, он не совершает преступления, чтобы добыть деньги на героин, и не подвергает ни себя, ни окружающих риску заразиться, например, СПИДом. Началась выдача метадона на базе нашего наркологического диспансера около 5 лет назад. Тогда сюда приходили 20 наркоманов. Теперь же в программе участвуют более 200 человек. Заместительная терапия проводится ежедневно, без праздников и выходных, с 8 утра».
Несмотря на то, что метадоновая заместительная терапия вроде как прижилась в нашей стране, споры вокруг нее не утихают по сей день. Добро это или зло? Для кого добро и для кого зло? Противники применения метадона считают, что сама концепция замены одного наркотика другим в корне неприемлема, поскольку наличие подобной заместительной терапии фактически навсегда консервирует наркоманию в обществе. Якобы это уже не борьба с ней, а смирение.
У наркоманов же об этом совсем другое мнение. «У каждого человека есть свои маленькие и большие зависимости, — рассуждает Борис. — Один — игрок, другой — алкоголик, третий — сексоголик, четвертый помешан на еде, пятый на наркотиках… Кто во что «вскочил». Да, сами виноваты, но так уж произошло.
Очень хочется все вернуть на круги своя и не повторить ошибку. Но это невозможно. Как невозможно на сегодняшний день полностью излечить наркомана. Ну не придумали еще, как это сделать! И что остается? Убивать нас, сажать в тюрьмы, просто бросать умирать? Я очень хочу излечиться, но пока не знаю, как это сделать. И метадон в этом случае позволяет мне и таким, как я, продолжать жить и надеяться на лучшее».
Побег от самого себя
Сейчас Борис живет именно надеждой на лучшее. Общается с родителями, женой и дочерью, которой уже 11 лет, через Интернет, они все понимают и принимают его таким, какой он есть. С нетерпением ждут его возвращения в Америку, чтобы там помочь. А Борис предпринимает попытки попасть туда… нелегально. «Два года назад я по турпутевке уехал во Францию, оттуда на Кубу. Нанял катер с намерением пересечь нейтральные воды и вплыть на территорию Америки. Почти получилось.
И нейтральные воды пересек, и уже берега Америки были видны, но вдруг появился патрульный катер, и мне пришлось развернуться и бежать. Это мне удалось, меня не арестовали. Сейчас хочу опять попытаться. Вот наберусь сил, лягу в больницу, переживу ломку, подлечусь и опять в Америку»… — мечтает Борис и с горечью добавляет: «А пока очередной, еще один гнусный, тяжелый, потерянный, никому не нужный день. Который я потерял вчера, позавчера, месяц назад, год назад… Годы».
От редакции. Современная наркомания приобретает «интеллигентное лицо». Согласно результатам социологических исследований, нынешние начинающие наркоманы в большинстве своем грамотные, образованные, воспитанные молодые люди из благополучных и обеспеченных семей. Сейчас среди молодежи опять становится модным употребление не алкоголя, а наркотиков, как это было в 80-е годы. В результате опросов молодых крымчан выяснилось, что впервые они попробовали «танцевальный» наркотик типа экстези, бутирата на дискотеках и в ночных клубах. Со слов посетителей этих увеселительных заведений стало известно, что в одном из дискоклубов Симферополя клиентам тайно подмешивают в коктейли наркотик бутират…
Автор: ЮЛИЯ ИСРАФИЛОВА
.gif)
