Мы пообщались с бывшим старшим следователем ФСКН. Он работал в службе 5 лет до момента расформирования, расследовал резонансные и политические дела, а сейчас перебрался по другую сторону баррикад и работает адвокатом, специализирующимся на наркопреступлениях.
Как Вы попали в эту среду? Считали это призванием или так получилось случайно?
Именно в ФСКН попал чисто случайно. Ещё будучи подростком, хотел работать в органах. После ВУЗа собирался работать в следственном комитете. Но на тот момент работа там была просто адом: поехать домой переночевать и переодеться считалось счастьем, плюс скотское отношение со стороны руководства. Следственная романтика стала уже покидать меня, как один из следователей рассказал, что собирается переходить в ФСКН. До этого я даже не рассматривал данную структуру в качестве места службы, да и мало что слышал о ней.
На тот момент в ФСКН было просто замечательно: рабочий день с 9 до 19:00, на выходных работа по желанию (принудительно никого работать не выгоняли: если завал, то выйдешь и поработаешь. Нет — можешь не выходить). Хорошее обеспечение, сплочённый коллектив. В итоге я просто пошёл в приёмный день к заместителю начальника следственной службы, поговорил с ним, собрал документы и стал ждать проверку. Длилось всё это около года. Весь год я стажировался в следствии (выполнял поручения следователей — осмотри то, напечатай это). И, конечно, был дежурным понятым. Уголовные дела с моим участием ещё потом пару лет в судах рассматривались, меня туда вызывали.
Как Вы можете описать контингент людей, которые работали в ФСКН? Если составить средний портрет работника: много ли было действительно идейных людей, хорошо ли они образованы, каково их настоящее отношение к потребителям и есть ли потребители среди них?
Часто люди думают, что работники правоохранительных органов — это какие-то особенные люди. На самом деле люди там разные, как и везде. Есть очень грамотные, образованные и воспитанные люди, которых запросто можно было бы принять за ректоров ведущих ВУЗов, научных сотрудников. А есть и такие, которым я бы и картошку на рынке продавать не доверил: глупые, хамоватые, беспринципные. Многое опять же зависит от Управления. К примеру, в том Управлении, где работал я, примерно до 2014 года был очень слаженный, грамотный коллектив в следствии, который практически полностью состоял из людей с опытом работы по 10-15 лет, майоров и подполковников. Постепенно они вышли на пенсию, их сменили “молодые, борзые”, как поётся в известной песне группы Каста, произошли перемены и в руководстве. Коллектив перестал существовать, каждый был сам за себя, уровень следствия заметно снизился. В каких-то Управлениях он никогда и не поднимался, а в каких-то был постоянно высок. То же самое касается и оперативных сотрудников.
Отношение к потребителям и к употреблению наркотиков в целом, опять же, разное. Для большинства это просто работа, то есть какой-то личной неприязни к задержанным они не испытывают. Некоторые, особенно не наделенные умом, наоборот получают удовольствие, делая другим плохо: “Ура, я вменил ему приготовление к сбыту вместо хранения”. У меня подобные действия радости не вызывали. Я всегда придерживался мнения, что всё должно быть по закону и не важно, что человек совершил. Важно, что смогли доказать.
Касаемо употребления: думаю, это ни для кого не секрет. Есть те, кто употребляют и даже распространяют, как и в любом другом коллективе. Единственное, я никогда не слышал, чтобы кто-то сам выращивал. Видимо, делали это аккуратно. Но таких мало. Как-то так сложилось, что у нас даже пили-то мало, в отличие от некоторых других Управлений или служб. Поэтому, опять же, везде по-разному, но что есть, то есть.
Доводилось ли Вам быть участником/свидетелем того, как дела “пришивают” или умеренно преувеличивают состав преступления?
Да. Основной показатель эффективности работы той или иной службы — статистические данные, а не уровень преступности. В погоне за красивой статистикой все средства хороши: от явной фальсификации до завышенной квалификации. К последнему относятся, к примеру, разбивание преступной деятельности на эпизоды: взял человек 1 кг марихуаны, разложил её закладками по 100 грамм. По идее у него одно длящееся преступление — сбыт 1 кг марихуаны. Но если вменить ему каждые 100 грамм как отдельный сбыт, то получится раскрытие 10 преступлений, что гораздо лучше для отчётности.
То же самое касается организованных групп и преступных сообществ: такие преступления в статистике смотрятся очень хорошо, поэтому их стараются найти даже там, где их в принципе нет. Что касается фальсификации, то здесь можно встретить как создание дополнительных эпизодов преступной деятельности, которых нет и быть не могло, так и явную провокацию со стороны оперативных сотрудников лица, не причастного к незаконному обороту наркотиков, к совершению преступления.
К первым можно отнести, к примеру, случаи, когда при задержании лица, занимающегося продажей героина, при обыске находят ещё и марихуану, которой у него и быть-то не должно. Как правило под этого человека уже есть “закупка”, и от этого хранения марихуаны ему хуже не станет, а оперативникам дополнительная “палка”. Что удивительно, большинство людей признают такие хранения в ходе следствия, хотя в приватной беседе и поясняют, что им это подкинули. Делают они это по многим причинам: в ответ им обещают не привлекать кого-то из родственников, причастных к обороту наркотиков; обещают помочь скостить наказание; либо просто люди не видят возможности доказать свою невиновность. Что касается второго пункта, то тут в группе риска находятся лица, ведущие бродяжнический образ жизни, злоупотребляющие алкоголем, а так же прочие так называемые “низшие” слои населения. А незначительное вознаграждение такие люди готовы без лишних вопросов отнести и передать кому-то, к примеру, пакет, в котором окажется наркотик. Либо к ним можно зайти в гости с бутылкой водки, покурить у них марихуану, и вот уже получается притон для потребления наркотических средств. Встречались даже случаи организации контрабанды с такими лицами. При этом не всегда подобные махинации проходят гладко, периодически оперативники на этом ловятся, в отношении них возбуждают уголовные дела, но это не особо меняет ситуацию. Справедливости ради хочу заметить, что ни разу за свою практику не встречал случаев, когда наркотики бы подбрасывали людям, которые вообще не имели к ним никакого отношения. Обманным путем заставить перевести через границу сумку, в которой будет героин, да. Но что бы вот просто поймать студента по дороге из консерватории и подкинуть ему пару грамм – такого не встречал. Так что если вы простой среднестатистический гражданин, не имеющий в своем круге общения различных неблагонадежных лиц, не принимающий от малознакомых людей вещи и предметы для перевозки и хранения, то можно сказать, что вы вне зоны риска.
Возникало ли у Вас когда-либо чувство жалости к людям, которых Вы задерживали? Не чувствовали ли порою, что ломаете людям жизнь?
Каждый случай индивидуален. Кого-то было очень жаль и даже сейчас, по прошествии нескольких лет. К примеру пастуха, которого оперативник спровоцировал на сбыт: попросил собрать дикорастущую коноплю в обмен на бутылку водки. Пастух согласился и в итоге получил 8 лет колонии. Кто-то наоборот вызывал чувство отвращения (не как лицо, употребляющее и распространяющее наркотики, а вообще как человек: лживые, беспринципные, готовые подставить своих товарищей) и я считаю, что они получили по заслугам. Но к большинству я относился нейтрально: они делали свою работу, я свою. В конце концов они знали на что шли с самого начала, риск был, они рискнули, им не повезло. Это как со взяткой: человек, который решил её взять, должен понимать, что за полученными им деньгами может последовать большой срок. Рисковать или нет – его право. Глупо жалеть его в случае неудачи, такова жизнь.
Как в службе дела обстоят со взятками? Знаем, что это безусловно имеет место, но если составить статистику: на 10 преступлений сколько, примерно, дойдут до суда, а сколько – закроются в кабинетах? И о каких суммах обычно идет речь?
Думаю, что удивлю большинство читателей: но большинство сотрудников взятки не берут. Причём я бы даже сказал, подавляющее большинство. Однако это не значит, что если дело попало к честному следователю, то ничего решить не удастся: при должной мотивации руководство просто заберет такое дело у данного следователя и передаст его другому, более сговорчивому. В этой связи развею ещё один миф: никто честных сотрудников гнобить не будет, в этом нет необходимости. Им просто не дадут дела, в которых можно что-то решить. Более того, в каждом Управлении, как правило, есть уже сплоченная команда, которая занимается решением вопросов. То есть даже при должном желании попасть туда не всегда получается, ибо необходимости в людях со стороны такие команды не испытывают. Брать взятки самому, конечно, можно, но тогда шанс быть пойманным резко увеличивается. Хотя и “командная игра” никаких 100% гарантий не дает и порой люди, которые ещё вчера чувствовали себя уверенно, имели ощутимую поддержку и чуть ли не вывешивали прайс-лист на двери кабинета, сегодня могут оказаться на скамье подсудимых. Ещё один важный момент: самые лакомые куски, обычно, себе забирает руководство, а непосредственным исполнителям (следователям, оперативникам, экспертам), достаются крохи. К примеру был случай, когда за то, что бы остаться свидетелем, человек отдал 2 миллиона рублей. В итоге следователь, который расследовал дело, получил за всю грязную работу 200 тысяч рублей. Что касается статистики, то привести её я не смогу. Все зависит, опять же, от Управления. Ещё не стоит забывать о случаях, когда деньги берутся с людей, которых и так бы привлекать никто не стал, либо дело в отношении которых, и так было бы прекращено в связи с недостаточностью доказательств. Это очень распространенная практика. Бывает, что деньги берут заранее и надеются на благоприятный исход, ни с кем при этом не договариваясь. Бывает, что узнают из различных источников о том, что человека оставят свидетелем, и начинают вымогать с него деньги за “решение вопроса”. Причем грешат этим все: следователи, оперативники, адвокаты. Так что на каждого “решившего вопрос”, приходится несколько людей, которых просто обманули, взяв с них деньги и ничего не сделав. Вопреки расхожему мнению, прекращение преследования в отношении человека не такая уж и редкость. Именно этим и пользуются мошенники. Что же касается суммы взятки, то тут я не готов назвать точных цифр. Каждый случай индивидуален и сумма будет завесить как от сложности дела, так и от количества лиц, принимающих участие в махинации. Лично мне предлагали взятки 3 раза, причем каждый раз разговор не доходил до суммы, потому что я сразу же останавливал дающего. И дело даже не в моей честности. Я просто задавал себе вопрос: сможет ли взятка кардинально изменить мою жизнь в лучшую сторону? Нет. Пусть это будет 500 тысяч, даже миллион. Что я с ними сделаю? Куплю новый автомобиль? Пущу в погашение ипотеки? Отправлюсь в путешествие? Это всё мелочи, всё мимолетное. А вот если меня с ней поймают, то моя жизнь кардинально изменится в худшую сторону: несколько лет лагерей, огромный штраф, судимость на всю оставшуюся жизнь. На мой взгляд, оно того не стоит.
К примеру, человека приняли, как понять, когда настало время говорить о суммах? И стоит ли пытаться торговаться?
Точного ответа на этот вопрос я дать не смогу. Каждый случай индивидуален и зависит от того, кто принимал участие в задержании. В некоторых случаях открытым текстом предлагали решить вопрос на месте, называя конкретную сумму. Могли сразу дать понять, что о деньгах не может быть и речи и к диалогу не готовы. А бывало, что и в итоге оформляли за дачу взятки. Одно могу сказать точно: не стоит спешить расставаться со своими деньгами, ибо очень часто людей просто обманывали, брали деньги и ничего не делали. Мне приходилось расследовать такие дела, когда по вызову приходили удивленные обвиняемые и искренне недоумевали, почему их вызвали на допрос, ведь они уже давно заплатили сколько нужно, кому нужно. На самом деле никто ничего не делал, а лишь взял деньги и пропал. Ведь далеко не каждый сможет сказать нет, когда ему предлагают большие деньги. А вот что-то действительно сделать, он может быть не в состоянии. В любом случае, договориться на месте всегда проще, чем когда уже возбуждено дело, копии материала направлены в прокуратуру и о задержании знает множество людей. Совершенно другое дело, когда оперативники обещают на следующий день задержать человека, а потом приходят и говорят, что планы поменялись, человек залег на дно, да и вообще не понятно, он ли это или нет. Остается только гадать, так ли оно было на самом деле, или же просто данные сотрудники поправили свое материальное положение и спустили дело на тормоза. В любом случае все попытки договориться – лотерея, где шансы вытащить счастливый билетик не велики. И я особо не рассчитывал бы на такую возможность, потому как шансы быть обманутым куда выше.
Насколько просто следователям получить доступ к соц.сетям или телефону? Иногда люди говорят, что на них выходят из-за переписок в соц. сетях, насколько такие предположения соответствуют действительности?
Я за свою деятельность не встречал случаев, что бы оперативники или специальные технические службы сидели и мониторили переписки всех людей в социальных сетях. Как правило читают переписку уже конкретного человека, который где-то засветился. Получить судебное разрешение на это проблем не составляет. Что касается телефона, то практически все задержанные сами отдают телефоны и открывают доступ к ним, ничего предпринимать даже не нужно. Слушать телефон проблем никаких, получай разрешение в суде и вперед. Но вообще эти вопросы лучше всего задавать оперативникам, следователи работают уже с готовым материалом. Оперативники же секреты о том, откуда взяли информацию, не выдают. У каждого свои источники, методы работы.
Как Вы посоветуете вести себя при задержании? Наверняка есть типичные ошибки, которые допускают подозреваемые?
Первая и самая часто встречающаяся: сразу же полное признание вины. Это редко когда имеет положительный эффект, скорее наоборот. Признать вину никогда не поздно, это можно сделать и в конце следствия, в ходе ознакомления с материалами уголовного дела, и даже в суде. Единственный смысл признавать вину и сотрудничать со следствием – заключение досудебного соглашения о сотрудничестве. В этом случае наказание, как правило, в два раза ниже. Но это нужно делать грамотно, если человек сразу же рассказал всё, что знал, то никакой необходимости в дальнейшем сотрудничестве с ним нет, он всё равно уже ничего добавить не сможет. Вторая ошибка: дача нужных следователю показаний в надежде на более мягкую меру пресечения (подписка, домашний арест). Вполне может быть, что доказательств вины человека недостаточно, поэтому ему и предлагают признать вину в обмен на домашний арест. Такой уловкой следователи получают признательные показания и возможность направить дело в суд, а задержанный – срок. Каждый должен решить сам для себя, что ему важнее: год посидеть дома и затем провести в лагере 10 лет, или же рискнуть и провести на СИЗО несколько месяцев, а затем выйти на свободу, потому как доказательств для направления дела в суд будет недостаточно. Ну и третья ошибка: отсутствие квалифицированного адвоката, разбирающегося в делах, связанных с незаконным сбытом наркотических средств. Многие считают, что адвокат должен разбираться во всех вопросах. Это не так. Вы ведь не идете к стоматологу, если сломали ногу, хотя он тоже врач. Будучи следователем, я встречал много адвокатов, которые, к примеру, хорошо разбирались в брачно-семейных отношениях, но были далеки от вопросов, связанных с защитой по уголовным делам, и ни о какой квалифицированной юридической помощи с их стороны не могло быть и речи. Вообще у меня всегда вызывало недоумение, как люди, которые каждый день нарушают закон, не продумывают заранее как себя вести и что говорить в случае задержания, а так же кого приглашать в качестве защитника. Это как минимум безответственно.
Как Вы считаете, криптовалюты сильно усложняют работу правоохранительным органам в борьбе с незаконным оборотом наркотиков и отмыванию денежных средств? В период Вашей работы была ли практика использовать в качестве доказательств транзакции в сети биткоин?
Безусловно. Одно время, до перехода к повсеместному использованию криптовалюты, именно операции по переводу денежных средств были слабым звеном в преступном мире и этим активно пользовались правоохранители. С переходом к криптовалюте, ситуация изменилась. Лично мне не приходилось встречать уголовные дела, где транзакции в сети биткоин являлись бы доказательствами. Не встречал и случаев, когда по этим транзакциям удавалось установить виновных в совершении тех или иных преступлений. Однако не стоит считать, что этот способ на 100% безопасный. Когда оперативники научились выслеживать сбытчиков посредством денежных переводов в платежных системах, это тоже первое время особо не афишировалось и до последнего оставалось тайной.
Как Вы можете оценить нынешнюю ситуацию с оборотам ПАВ в цифровой среде, не считаете ли Вы, что в данный момент эта война проиграна для органов?
На самом деле война продолжается. В данном вопросе, как и везде, правоохранительные органы выступают в роли догоняющих: там было и так будет. Преступники разрабатывают новые способы обхода закона, ухода от ответственности, силовики придумывают новые методики борьбы с ними. Изначально в преступной деятельности использовали такие мессенджеры, как, к примеру, ICQ. Затем правоохранители нашли способы читать переписку, находить людей, и тогда все перешли на более надежные методы общения. Следующим слабым звеном оказались способы взаиморасчетов между магазинами и кладчиками: qiwi, webmoney. Не сразу, но правоохранители нашли возможность выслеживать людей по движению денежных средств в этих платежных системах. Не известно, каков будет следующий шаг силовиков. Надеюсь, это не отключение Интернета. Но в целом да, то что сейчас происходит, больше похоже на борьбу с ветряными мельницами, и в данный момент правоохранители выглядят в вопросах борьбы с незаконным оборотом наркотических средств не в лучшем свете.
Что другие сотрудники делают после закрытия ФСКН? Правда ли что многим надо было ходить на суды, но из-за закрытия ведомства, это уже была не их работа и в целом – многое ли поменялось после передачи службы под предводительство МВД?
Подавляющее большинство сотрудников ФСКН перешли работать в МВД. Остальные же либо сами не захотели идти в МВД в силу различных причин (пришла пора пенсии; нашли лучшее место работы; из принципа), либо им отказали в приеме (кто-то раньше работал в МВД и потом перешёл в ФСКН, при этом “громко хлопнув дверью” перед уходом; кто-то был замешан в нежелательных связях и об этом было известно ФСБ/ОСБ МВД). Что касается обязанности ходить на суды, то с этим возникали проблемы и в период существования ФСКН. Очень часто уволенные сотрудники обижались на Управление, меняли контакты и всячески избегали визитов к следователю и в суд, действуя по принципу: “Это теперь не моя головная боль, выкручивайтесь как можете”. Так что ничего нового в этом нет. Так было, есть и будет.
В плане службы, разумеется, изменения есть. Не могу судить по всем регионам, но в тех, в которых работают мои бывшие коллеги, уровень оперативной работы упал. Произошло это по разным причинам: ушли квалифицированные оперативные сотрудники; изменились требования к работе. Если в ФСКН основной упор делался именно на организованную преступность и значительные по массе изъятия наркотических средств, то в МВД, зачастую, всё сводится к банальным “палкам”: выяви преступление и особо не принципиально, каким оно будет. А поэтому зачем стараться ловить оптовых закладчиков, если можно просто “закупиться” (провести оперативно-розыскное мероприятие “Проверочная закупка”) у пацанов на районе. Так же прибавились различные бюрократические проволочки, которых в ФСКН было значительно меньше. В этой связи в первый же год службы после перехода в МВД ушло очень много оперативников, не смогли перестроиться. Следователям же, наоборот, порой стало проще работать: ФСКН была, в первую очередь, оперативная структура, где оперативники задавали правила игры, следователям приходилось подстраиваться под них. В МВД же следствие более независимое, так что, в большинстве, следователи вздохнули свободнее. Хотя и прибавилось всякой непрофильной работы: дежурства, дополнительные документы (сводки, доклады и т.д.). Но в целом работа продолжается, поэтому расслабляться не стоит.
.gif)
