Ночь, улица
«Цена хорошая, но магазин торгует только за биткоины, через кошелёк QIWI не получится — значит, придётся покупать „битки”, а их курс к рублю только что в очередной раз вырос. Так что в биткоинах выходит переплата, но всё равно предложение выгодное, да и „автомагазин” удобная штука — не надо ни с кем договариваться, кинул биткоины, тут же получил адрес, поехал, забрал.
Доезжаю до предпоследней остановки метро. Потом ещё десять остановок на маршрутке. В глубине двора обычная пятиэтажка. По инструкции мне надо найти ряд гаражей за домом, нужен третий с дальнего края от дома. Дожидаюсь, пока зайдёт в подъезд женщина с ребёнком, больше прохожих не видно. Вот нужный гараж. Шарю под металлическим козырьком гаража. Пусто! *****, кинули! Или нашли местные? Или выпало? Сую руку под следующий, нащупываю пластиковый кубик, примагниченный к металлическому козырьку, не разглядывая, быстро сую в карман.
Паранойя, до этого мелькавшая майскими зарницами, расцветает новогодним салютом: а вдруг местные или менты не просто нашли, а специально переложили под козырёк соседнего гаража, и следят из окна и на камеру снимают? Не оборачиваться! Не стоять! Не бежать! Спокойным шагом иду обратно к остановке, домой еду уже другим маршрутом. В троллейбусе адреналиновый шторм стихает: похоже, инструкция от магазина действительно промахнулась на один гараж. Дома наконец достаю кубик из кармана. Плотно запаян в строительную плёнку, надёжно, стафф не промок. Твёрдый, не лепится — значит, не непальский „пластилин”. Скорее всего, марокканский. Проверяю на весах — точь-в-точь как обещали, пять грамм».
Подобную операцию каждый день в Москве проделывают десятки, а то и сотни людей. Столичное управление Федеральной службы по контролю за наркотиками (ФСКН) Москвы отчитывается о 28,6 кг гашиша, изъятого в городе за полгода. Но если судить по интенсивности работы интернет-магазинов, торгующих запрещёнными веществами по Москве, такое количество расходится за неделю, не больше. Человек с «улицы», без всяких криминальных связей, может купить до килограмма. Стоит килограмм гашиша около 300 тысяч рублей, получить можно за несколько часов, максимум пару дней. Один грамм в оптовой продаже стоит 800-1200 рублей. То есть теоретически мелкооптовым дилером с маржой в 300% может стать буквально каждый желающий москвич. Но такой, не имея навыков конспирации, надёжной клиентской сети и связей, скорее всего, пополнит статистику раскрываемости дел по статье УК 228.1 — незаконный сбыт наркотических веществ в крупном размере (до 20 лет лишения свободы).
В том же первом полугодии 2014 года, по данным Судебного департамента Верховного суда, всего в России было вынесено 17277 приговоров по этой статье, из них на сроки от 8 до 15 лет — 5566.
Однако за прошедшие пару лет московские правоохранители постепенно лишаются надёжного источника «палок» — успешно раскрытых дел по 228 статье. Самое слабое звено наркоцепочки постепенно исчезает: клиенту и дилеру уже не нужно лично встречаться, чтобы обменять деньги на вещество. Сделки заключаются на анонимных форумах через зашифрованные сообщения, деньги передаются через электронные кошельки или в виде криптовалюты — биткоинов, отследить поток которых весьма затруднительно. Покупку забирает покупатель из «закладки» — тайника, адрес которого он получает от дилера после заключения сделки.
Москва буквально кишит наркотиками…
«Закладка» — это неприметный пакетик, приклеенный скотчем к задней стене гаража где-нибудь в глухомани у МКАДа, куда случайный прохожий зайдёт разве что облегчиться. Впрочем, на тематических форумах немало историй покупателей, которым пришлось буквально копать землю посреди оживлённого двора или шарить под подоконником местной поликлиники под удивленными взглядами врачей и пациентов. Москва в буквальном смысле набита наркотиками: каждый день сотни и тысячи «закладок» ждут клиентов под скамейками и перилами, в трансформаторных шкафах, входах в подвалы, примотанными скотчем к деревьям в парках. Собственно, рискует теперь только сам клиент, если удачно обнаруженную «закладку» у него найдут при досмотре. И в этом случае, как его ни вынуждай на сделку со следствием, дилера он сдать всё равно не сможет: максимум, что он сможет назвать — ничего не говорящий никнейм на анонимном форуме да номер кошелька QIWI (второй по популярности способ оплаты на анонимном интернет-наркорынке после биткоинов). Периодически с поличным попадаются и «закладчики», но это капля в море удачно проведенных сделок.
Наркоторговля в интернете процветает примерно с 2011 года, когда открылась первая версия сайта Silk Road, доступного исключительно в анонимной сети Tor (это что-то вроде ворот в потайной интернет, в который из обычного без специальных программ не попадёшь). На Silk Road можно было за биткоины купить все мыслимые наркотические вещества в любых объемах, а на других сайтах в «глубоком интернете» — и оружие, поддельные паспорта и ворованные кредитные карточки. Однако, несмотря на, казалось бы, полную анонимность всех участников, Silk Road был закрыт ФБР, его владелец арестован, а в конце 2014 года в результате масштабной международной операции Operation Onymous при участии ФБР и спецслужб еще 17 стран были закрыты сразу 414 сайтов «глубокого интернета», включая очередную инкарнацию Silk Road.
Не коснулась спецоперация только магазинов, торгующих исключительно по России. Почему так произошло — есть несколько версий, от нежелания российских спецслужб сотрудничать с зарубежными коллегами, до исключительной ловкости самих владельцев сайтов. Возможно, ответ содержится в интервью владельца одного из таких сайтов журналу Wired: «Политика привлекает ненужное внимание. Нам этого не нужно» (любые политические обсуждения на форуме запрещены). На сайте УФСКН Москвы регулярно появляются возмущенные отзывы пользователей: мол, у вас на глазах практически открыто торгуют наркотиками, что вы собираетесь делать с этими сайтами? Ответ всегда одинаков, и никакой практической реакции не видно: сайты как работали, так и работают.
Александр Михайлов, бывший руководитель Департамента межведомственной и информационной деятельности ФСКН России, считает, что причина в обыкновенной некомпетентности нынешнего руководства ведомства.
В отличие от модели Silk Road, российские онлайновые наркомагазины не выступают в качестве продавца: они всего лишь сводят дилеров и клиентов, собирая с первых комиссию за право размещения объявлений на сайте. Например, один из крупнейших русскоязычных онлайн-магазинов (работает с 2012 года, на нём сейчас больше 22 тысяч активных участников — дилеров и покупателей, большинство из которых находится в Москве и соседних областях) торгует не самими наркотиками, а «квотами» на них: например, месяц продажи амфетамина, кокаина или гашиша обойдётся дилеру в 800 долларов, а марихуаны — 400. В интервью журналу Wired владелец этого магазина признался, что в год сайт зарабатывает до 250 тысяч долларов. Остальное уходит в карман дилерам, которые обговаривают с клиентами сделки в зашифрованных сообщениях, часто уже за пределами сайта. Кроме того, администрация сайта выступает гарантом при совершении крупных оптовых сделок, взимая за это комиссию в 5% от суммы сделки.
Владелец такого «нарко-интернетмагазина», зарабатывает около 250 000$…
Купив «квоту», дилер имеет право открыть на сайте личный «магазин» — новую ветку на форуме, где перечислены доступные вещества и прайс-лист, а клиенты могут оставить отзыв о качестве товара. «Магазином» может быть как один человек, который ведёт расчёты с клиентами и сам разносит «закладки», так и целый коллектив, члены которого могут даже не знать друг друга в лицо. «Индивидуальный предприниматель» может обработать максимум 10-15 небольших заказов в день в Москве, а «магазин» покрупнее — и под сотню.
Хотя героин по инерции лидирует в официальных сводках об изъятиях партий наркотиков, источник Йода в ГУВД Москвы подтвердил, что к концу прошлого года на первое место вышли так называемые «спайсы» (о них ниже), и бурную популярность вновь приобрёл кокаин. Розничные цены на наркотики, как и на другие товары народного потребления, колеблются вместе с экономической конъюнктурой. Например, тот же кокаин в 2010 году стоил в районе 4000 рублей за грамм, а сейчас цена начинается от десяти тысяч. Но кокаин везут в Россию через Европу из Южной Америки (через два крупнейших порта Европы, Антверпен и Роттердам, ежегодно проходят десятки миллионов контейнеров, но физической проверке подвергается лишь несколько процентов из них), и цена на него зависит от курса доллара.
А вот сортовая марихуана («шишки», соцветия женских растений марихуаны, обладающих наиболее сильным эффектом) как стоила в районе 1000 рублей за грамм, так и стоит сейчас: в этом сегменте рынка успешно произошло импортозамещение. Готовый комплект для выращивания четырёх взрослых растений стоит в районе 50 тысяч рублей, семена лучших гибридных сортов достать в столице тоже не проблема, и в год даже самый неопытный подмосковный ботаник может собирать на своей даче до четырёх урожаев в год при среднем выходе в 150 грамм «шишек» с куста.
Спецоперация ФБР не коснулась только Россию с её интернет-магазинами, торгующими наркотиками
Амфетамины, экстази и MDMA в порошке, как и раньше, в крупных объемах поступают из Прибалтики, а героин — из Афганистана через бывшие советские республики в Средней Азии. Крупные партии не доезжают до Москвы — тут нет такого количества крупных складов и заброшенных производств, где можно хранить большие объемы, так что всё оседает в глубоком Подмосковье и соседних областях, а оттуда уже среднеоптовыми партиями попадает в столицу, где и распространяется среди потребителей — всё чаще через интернет.
Торговля через интернет, бурно развивающаяся во многих странах, в том числе в России — не единственный глобальный сдвиг в наркопотреблении. Сам рынок доступных наркотиков меняется на глазах. Ещё 10 лет назад человечество употребляло ради удовольствия те же самые вещества, которые были ему известны десятки, сотни, а то и тысячи лет: плантации опийного мака в Месопотамии археологи и историки датируют четвёртым тысячелетием до нашей эры, а скифы, вдыхавшие дым от горящей конопли, упоминаются ещё у Геродота.
Амфетамины — в том числе экстази — впервые были синтезированы в самом начале 20 века и до сих пор применяются в фармакологии. То есть люди употребляли то, что росло само или то, что использовала официальная медицина, только в других дозах и с другими целями.
Однако в середине 2000-х появились совершенно новые вещества, с которыми человечество раньше не сталкивалось вообще. В отличие от экстази и марихуаны, о которых написаны тысячи страниц и научных исследований, и «трип-репортов» (описаний опыта приема наркотика), о новых наркотиках практически ничего не известно ни врачам, ни правоохранителям, ни потребителям. Это так называемые «дизайнерские», или «исследовательские» наркотики, в России известные под общим названием «спайсы».
Часто они вполне легальны (их просто ещё не успели запретить, несмотря на ярко выраженный наркотический эффект), и синтезируются они исключительно для продажи и употребления в развлекательных целях, без всякой оглядки на возможное медицинское использование.
«СПАЙС» – уже стал «торговой маркой». Это первое в своей нище, название ставшее именем нарицательным.
«Спайс» — это как ксерокс или памперс, торговая марка, первая в своей потребительской нише, название которой стало именем нарицательным. Как выяснили европейские исследователи наркорынка, впервые «легальная замена марихуане» возникла на наркорынках Европы в начале 2000-х: первые блестящие пакетики с изображением глаза и надписью Spice появились в продаже в Лондоне в 2004 году. На пакетиках было написано, что в состав «травяной смеси» входят такие растения, как шлемник маленький (Scutellaria nana) и лотос орехоносный (Nelumbo nucifera), но лабораторный анализ показал, что ничего похожего в этих смесях не было.
На самом деле спайс — это синтетический препарат, нанесённый на нейтральную травяную основу. На какую-нибудь безобидную аптечную мать-и-мачеху или ромашку в домашних условиях и при помощи простейших, доступных в любом хозяйственном, химикатов и посуды, «высаживают» один или несколько из крайне многочисленных, разнообразных, легальных или нет, но до сих пор весьма мало изученных синтетических каннабиноидов.
Кстати, потребители в России это «спайсом» уже почти не называют: на многочисленных форумах (большинство уже внесено в список запрещенных в России, но обойти этот запрет — дело нескольких секунд и пары кликов) в ходу давно «курёха» и «рега». «Рега» — это реагент, концентрат в виде порошка или кристалла, который и нужно наносить на основу. Грамм «реги», которого хватит для приготовления 20-30 граммов готовой курительной смеси, в Москве стоит в районе 2000 рублей. В розницу можно купить вплоть до килограмма. Цены, состав и концентрация «реги» сильно отличаются у разных дилеров — как и эффекты от них.
Матвей Крылов
журналист:На самом деле никакого «спайса» не существует. Люди курят какой-нибудь фикус, ещё какую-нибудь траву аптечную. А само вещество JWH существует в виде порошка, и формула готовой смеси зависит от способа приготовления. Любой школьник может заказать порошок, любую траву и сделать из этого курительную смесь. Чем разведёт порошок, такая и будет формула. Порошок доступный и очень дешёвый, поэтому и «спайсы» тоже дешёвые — не дороже 500 рублей за пакетик. И, допустим, задерживают потребителя с пакетом этой травы, отправляют его на экспертизу, получают некую формулу и назвают её, допустим, JWH-810. А в реестре запрещенных препаратов на этот момент только какой-нибудь номер 614. Я делал серию интервью с наркопотребителями, и они рассказывали, что их останавливает полицейский, находит у него пакет и видит, что это «спайс». И его просто отпускают, потому что полицейский знает, что только потеряет время. Именно потому, что формула меняется каждый раз в зависимости от способа приготовления смеси, они и лоббировали закон, который фактически отменяет экспертизу вещества. Они это мотивируют тем, что хитрые химики постоянно выдумывают новую формулу. На самом-то деле никто ничего не придумывал, просто свойство вещества такое. А поскольку никто толком не знает, что и в каком количестве там в этой траве намешано, люди докуриваются до чёртиков и выпрыгивают в окна. «Перекурить» их очень легко. С непривычки человек может выкурить одну затяжку и полностью «выпасть в осадок» — у него нарушится координация движений, речь, и так далее. А поскольку продолжительность действия у этих курительных смесей очень короткая, то их курят постоянно, очень быстро вырабатывается толерантность. У меня был один знакомый, он начал курить на первом курсе, и к третьему с ним уже было невозможно общаться — он постоянно находился в неадеквате, потому что курил по несколько грамм в день.
Несмотря на их повсеместную доступность, централизованным сбором информации о новых наркотиках в России не занимается никто, хотя это довольно распространённая практика: например, в Великобритании действует проект WEDINOS, который принимает от потребителей, дилеров, хозяев ночных клубов, полиции и т.д. на экспертизу любые наркотики и заносит их в общедоступную базу. Главный нарколог Москвы, директор Московского научно-практического центра наркологии (МНПЦ) Евгений Брюн, считает, что это очень полезный опыт, и России его следовало бы перенять, но только в закрытом режиме, для специалистов: если бы подобный сайт был общедоступным, его тут же закрыл Роскомнадзор по требованию ФСКН, а прокуратура бы завела уголовное дело на создателей. Самой эффективной мерой профилактики Брюн считает тестирование школьников на наркотики (правда, обычные мультитесты, которые применяются в России, не справляются с новыми веществами, которые среди школьников особенно популярны).
Евгений Брюн
главный нарколог Москвы:В декабре 2013 года вошёл в строй 120 закон о тестировании школьников. И если в том году мы, тестируя старшеклассников, обнаруживали примерно 10, а то и 13% лиц, которые имели опыт потребления наркотиков, то в этом году — всего 2-3, а по некоторым школам — 5%. То есть наши методики работают, дают эффективность, и через некоторое время мы будем наблюдать снижение заболеваемости — теоретически. К сожалению, говорить пока рано — в прошлом году была большая вспышка смертей от «спайсов», которые поступают из Китая. Пока на рынке наркотиков существуют спрос и предложение, идёт вброс новых наркотиков, процесс не всегда управляемый.
К счастью, уже вышел указ президента, буквально на днях Дума должна принять закон о превентивном включении в список наркотических средств вновь появляющихся веществ. Если раньше эта процедура занимала полгода, а то и дольше, то теперь она сократится до нескольких дней. Как только появилось вещество — можно его закрывать.
Под вспышкой смертей от спайсов Брюн имеет в виду случай, когда в прошлом году в Сургуте несколько сотен человек попали в больницу с острым отравлением неизвестным веществом, из них около десятка умерли. Вещество, которое обвинили в этих смертях, ранее не упоминалось вообще нигде, кроме российской криминальной хроники и сводок ФСКН: все иноязычные сообщения о нём ссылаются на новость о трагедии в России.
Среди потребителей ходит слух, что если раньше новые наркотики поступали в основном из Китая, и они хоть и обладали непредсказуемым эффектом вплоть до острого психоза, но от них никто не умирал. А массовая гибель потребителей от нового наркотика — вина доморощенных химиков, пытавшихся не рисковать с импортом, а произвести вещество на месте. Если так, то импорт «спайсов» и «солей» из Китая, конечно, предпочтительней: по крайней мере, контроль за качеством там не в пример выше. Британский журналист Майк Пауэр провёл эксперимент: заказал в китайской лаборатории синтез давно запрещённого стимулятора фенметразина — и без лишних вопросов получил полностью легальный аналог в обычной почтовой посылке. Чистота и концентрация вещества указывала на то, что оно было было произведено в очень хорошо оборудованной лаборатории опытными химиками.
Спрос на новые наркотики не снижают даже новости о массовой гибели их потребителей. «Исследовательские» наркотики — это не метафора. На десятках сайтов в Москве и других городах можно купить как в розницу, так и крупным оптом вещества всех мыслимых видов: стимуляторы, эйфоретики, галлюциногены во много раз мощнее ЛСД (сам ЛСД с наркорынка, кстати, практически исчез, и не только в России), курительные смеси и т.д. Однако заголовки типа «В Москве за год появилось 50 новых видов наркотиков» всё-таки преувеличение: практически любое психоактивное вещество можно отнести к одному из немногочисленных видов по тому, как оно воздействует на организм. Например, и амфетамин, и МДПВ (метилендиоксипировалерон, он же «соль для ванн», или просто «соль», «мука») относятся к виду стимуляторов, но первый известен c 1919 года — а синтезирован был вообще в 1887), а второй появился только в конце 2000-х, никакого медицинского применения никогда не имел, и в список попал только в 2011 году.
Поскольку многие вещества синтезированы впервые совсем недавно, их действие и состав — загадка, но есть масса экспериментаторов, готовых выступить буквально в роли подопытных кроликов. Когда у дилера появляется новое вещество, к нему тут же выстраивается очередь желающих взять «на пробу». Дилер подбирает команду экспериментаторов, рассылает им «пробники» через закладки, а взамен просит опубликовать на форуме «трип-репорт».
Кстати, между магазинами, торгующими «традиционными» наркотиками, и продавцами «легалок» существует определённый водораздел: первые предпочитают не связываться с неизвестными веществами и указывают в правилах сайта, что никаких «легалок» у них нет и не будет. Из-за неясного правового статуса (новые вещества появляются гораздо быстрее, чем Минздрав и ФСКН успевают внести их в список запрещённых, а Роскомнадзор — заблокировать сайт) интернет-магазины с «легалкой» действуют гораздо активнее и более открыто. Но и попадаются они в последнее время всё чаще и чаще.
Сейчас в Москве уже ничего похожего на период середины 90-х-начала 2000-х, когда героин продавался практически открыто, крупные «точки» типа общежитий РУДН были известны на весь город и пригород, а передозировки, болезни и прочее выкашивали целые школьные классы, студенческие общежития, тюремные камеры и казармы. Тем не менее, героин сегодня в Москве вполне доступен, относительно недорог (в районе 1500 рублей за грамм через те же «закладки»), хоть и значительно худшего по сравнению с прошедшим десятилетием качества. Сколько в Москве героиновых зависимых — точно не знает никто. Данные о состоящих на учёте в наркодиспансерах Глава ФСКН России Виктор Иванов называет цифры то в 3 миллиона, то в 5, то в 8. Главный нарколог Москвы Евгений Брюн к этим заявлениям относится скептически.
Евгений Брюн
главный нарколог Москвы:ФСКН озвучивает свою статистику наркозависимости в стране в зависимости от политической потребности. При этом они всё время путают больных наркоманией и потребителей наркотиков. Потребителем считается человек, который хотя бы один раз в жизни употребил наркотик. Это одна группа, их очень много — порядка 3-4% населения. А есть вторая группа, даже диагноз есть такой — «употребление наркотиков с пагубными последствиями». Это ещё не наркомазависимый в полном смысле слова, у него ещё нет клинической зависимости, но уже есть некие проблемы — социальные, медицинские, юридические. А есть больные наркоманией, состоящие на учёте.
Так вот, ФСКН постоянно путает больных с потребителями, и поэтому у них и получается 8 миллионов наркоманкозависимых. Когда-то выдали даже 18 миллионов, но поняли, что загнули, и снизили цифру. А у нас цифры простые: к нам обратились — мы зарегистрировали. Плюс есть поправочный коэффициент — на сегодняшний день он где-то 2,5. Вот у нас где-то 700 тысяч зарегистрированных больных по стране, умножаем на коэффициент и получаем искомую цифру — примерно один процент больных наркоманией по стране. Её можно смело экстраполировать на Москву — тут довольно средний показатель по стране.
По данным Росстата, население Москвы составляет 12,5 миллиона человек. Таким образом, по подсчётам Брюна, наркозависимых из них должно быть около 125 тысяч (здесь, конечно, не учтены сотни тысяч мигрантов, в среде которых наркозависимость — проблема ничуть не меньшая, чем среди москвичей). На учёте из них, по данным ФСКН, состоят чуть больше 40 тысяч — едва ли треть от общего количества, пусть даже такого примерного. Ими не занимается практически никто, пока они не попадают в полицию (где им выписывают штраф или ставят на учёт — или отправляют в заключение) или в больницу с одним из многочисленных сопутствующих заболеваний (откуда они сбегают, как только начинаются ломки). Желающих самостоятельно встать на учёт в наркодиспансер немного — ещё меньше их станет после того, как стало известно, как надёжно охраняется их медицинская тайна. Снижением вреда среди уличных наркопотребителей в Москве сейчас занимается только одна некоммерческая организация — Фонд имени Андрея Рылькова.
Марихуана уже не дорожает, произошло ипортозамещение…
Тропикамид
От метро «Бибирево» надо идти минут десять, огибая огромный торговый центр, потом дворами между одинаковых девятиэтажек. В одном из дворов стоит небольшой супермаркет, в углу которого аптека. За пару часов до закрытия к ней потоком идут покупатели за одним-единственным лекарством. Это тропикамид, глазные капли. Пузырёк стоит рублей 250-300, формально нужен рецепт, но в некоторых аптеках его продают и без него. Адреса этих аптек тут же становятся известны интересующимся со всей Москвы. «Тропик» сам по себе имеет лёгкий галюциногенный эффект, но чаще его употребляют вместе с героином для усиления эффекта последнего.
Зрелище покупатели тропикамида в основном представляют печальное, но проходит клерк в костюме и галстуке — и Лена обращается к нему: «Молодой человек, вам бесплатные шприцы не нужны?» Клерк удивлённо оглядывает её: «Вообще-то уже нет, я уже взял, но давайте ещё, спасибо. А что у вас там ещё?» Лена показывает набор своей спортивной сумки: шприцы двух видов, спиртовые салфетки для дезинфекции места укола, налоксон в ампулах. Налоксон — это антагонист опиатов, то есть, проще говоря, лекарство от передоза. Он пользуется большим спросом и расходится мгновенно. За час на своей вахте активисты Лена и Вася раздают почти всю большую спортивную сумку: видно, что для большинства их «клиентов» чистые шприцы и мази от тромбов — нужная, но недоступная роскошь. Фонд Рылькова каждый день выходит к таким аптекам на московских окраинах, популярных среди уличных потребителей.
Макс Малышев
сотрудник Фонда имени Андрея Рылькова:Моя должность звучит как «координатор уличной социальной работы», и занимаюсь я составлением планов: кто, когда, куда и с кем выходит. Ну и сам раз в неделю выхожу на улицы на аутрич. Раздаём чистые шприцы, мази, бинты, налоксон, общаемся с людьми, раздаём брошюры. Ещё с недавних пор мы стали выпускать газету, чтобы раздавать на аутричах (англ. outreach, уличная работа с социальными группами риска — ред.) — называется «Шляпа и баян».
Таких крупных «точек» продажи, как раньше, чтоб прямо на улице стоял барыга, сейчас нет. Нелегальные вещества — опиаты, стимуляторы — сейчас в основном продаются в виде «закладок»: переводишь через QIWI-кошелёк, и тебе говорят, где лежит твой «вес». Ну и, конечно, покупают через знакомых, которые имеют выход, как и раньше.
Вторая сторона сегодняшнего наркопотребления в том, что вне зависимости от вида наркотиков, по моим наблюдениям 80% потребителей «догоняются» разными полулегальными веществами — например, тропикамидом. Они продаются в аптеке, в списках запрещённых веществ не внесены, но чтобы их купить, нужен рецепт. Правда, есть определённые аптеки в Москве, которые продают их без всякого рецепта. Тот же тропикамид стоит максимум 300 рублей, его употребляют инъекционно одновременно с опиатами для продления эффекта. Без него не так прёт.
Поэтому мы стоим у этих аптек и смотрим на покупателей. Нашего «клиента» сразу видно, и мы подходим, говорим, что мы из проекта профилактики ВИЧ и гепатита, предлагаем взять шприцы и так далее. В большинстве случаев это перерастает в близкие знакомства, многие с нами общаются годами, рассказывают о наркосцене, что там поменялось. Пять раз в неделю выходим — в Марьино, в Бибирево, на Выхино, Медведково.
У нас, конечно, выборка не очень репрезентативная, но средний московский потребитель наркотиков — человек 25-35 лет, большинство отсидели один-два раза, по статьям 228 или 158 (кража), мужчин значительно больше. Не знаю, почему так — женщин максимум процентов 10%, то ли они нам просто не попадаются, то ли действительно женщины меньше употребляют. Объединяет их всех то, что они очень плохо социализированные люди, с кучей проблем — с полицией и так далее.
Употребляют сейчас в основном героин — ну то есть это называют героином, хотя кто его знает, что там теперь, в этом порошке. Героина точно мало. Ещё небольшой процент употребляет метадон (синтетический опиоид мощнее героина, который во многих странах применяется в заместительной терапии — ред.), но их очень немного. Героин гораздо доступнее, он дешевле — где-то 1000 за грамм — но если ты плотно на нём сидишь, то «мутить» приходится по несколько раз в день. А с метадоном проще — один раз ты его поставил, и целый день свободен. А качество героина очень сильно упало в последнее время. Я помню конец 90-х — ты берешь сторублёвый «чек» (упаковка 0,25 г героина) на двоих, и нормально. А сейчас не меньше грамма на двоих. Мы изучали протоколы изъятия и экспертизы — в грамме порошка, который продают как героин, самого героина бывает процентов пять.
Из стимуляторов сейчас самое популярное — «соли для ванн». Это дешевая и гораздо более доступная синтетика, чем амфетамины, постоянно появляются новые модификации, и всё это, конечно, очень вредно. С них реально едет башня очень быстро, и ещё есть такой эффект — очень сильная психологическая зависимость. Потом, конечно, обычный «фен» (фенамин — ред.), ну и ещё остались «олдовые» химики, которые на кухне варят первитин («винт»).
Кто-то хватает бесплатные шприцы и скорей убегает в темноту, а кто-то останавливается поболтать. В основном разговоры сводятся к тому, что «пора слезать». Но тут вариантов у московских наркозависимых немного.
Макс Малышев
сотрудник фонда Андрея Рылькова:Что делает человек в Москве, когда понимает, что дошел «до точки» и пора спрыгивать? Всё от человека зависит. Если у него ещё есть какие-то ресурсы, мама-папа пытаются спасти, то он выкатывает деньги и идёт в платную клинику на детоксикацию и реабилитацию. Цена начинается от 30 тысяч в месяц. У кого денег нет, для тех «семнашка» и «девятнашка» — 17 и 19 наркологические больницы и МНПЦ наркологии в Люблино. Туда можно лечь бесплатно, но я сам там лежал несколько раз и могу сказать, что стандарты психиатрической помощи с 60-х не сильно изменились. В 19-й больнице единственная на весь город нормальная бесплатная реабилитация, но чтобы туда попасть, надо сначала отлежать детокс три недели.
Я три раза лежал и ни разу до конца не долежал. Потому что ну что там три недели делать? Пару недель тебя позакалывали аминазином с галоперидолом, ты полежал, слюни попускал, ну и всё. Отлежался, дозняк сбил и пошёл дальше. И эти варианты доступны только москвичам. А тем, у кого нет московской прописки — а это большинство из тех, с кем мы работаем — тем вообще некуда деваться. Им остаётся только пытаться слезть самостоятельно, при помощи препаратов типа «Лирика» или «Залдиар». Они вообще-то по рецепту, но в Москве есть аптеки, где их можно купить чуть дороже, но без рецепта.
Спрос не снижают даже новости о массовой гибели…
Когда речь заходит о наркопотребителях, в первую очередь имеют в виду героиновых наркозависимых. Под них «заточены» и московские государственные наркологические больницы, и частные детокс-центры. Остальным приходится справляться своими силами.
Д., наркопотребитель:
В какой-то момент стал сильно уставать на работе, невысыпался, депрессия появилась — и как-то совершенно случайно покурил марихуаны. Мне это состояние очень понравилось — когда ты можешь на пару часов отключиться, забыть про кредиты, про всю эту *****. И начал курить постоянно. Сначала курил качественные голландские шишки, когда их не было — переходил на гашиш, а где-то через полгода вообще перестал курить и перешел на амфетамин. В среднем он стоит от 800 рублей где-то до полутора тысяч. Через всякие «закладки» можно и за 500 взять. В Питере он ещё дешевле — его туда из Прибалтики привозят. Но в Москве «штука» — это норма. Я брал у трёх разных людей — и это были три совершенно разных порошка, с разным эффектом, цветом, запахом и вкусом. Есть амфетамин, от которого тебе просто нормально, а есть такой, что тебя после трёх «дорог» просто трясти начинает.
Где-то ещё через полгода я перестал нюхать, потому что сжёг себе слизистую, появился ринит. Сделаю «дорожку» — у меня сразу распухают пазухи, и два дня не могу дышать носом. Поэтому я просто начал «ставиться» в ноги. Почему в ноги? Верхняя часть тела — там больше шанс, что её кто-нибудь увидит, девушка или родители, например. А ноги не видно. В итоге я проторчал где-то года полтора. Сбросил 25 кило — когда начинал, весил 75 кило, после торча — 50. Вся одежда стала висеть мешком. Я перестал в принципе жрать и спать. Не хочется просто — свойство амфетамина такое. В среднем я «марафонил» максимум 3-4 дня. Это было очень стрёмно — бывало, меня буквально носили на руках. Появилась ишемия, аритмия, одышка — на второй этаж с трудом поднимаешься. Потом сутки поспал, пожрал, помылся, почувствовал, что снова в тонусе — поехал, взял ещё грамм, и всё по новой.
С одной стороны, я за это время успел кучу дел переделать — но столько же и не успел, потому что под амфетамином куча энергии, но постоянно «залипаешь» на всякие мелочи. В итоге торчать уже было невозможно, начали крошиться зубы, хрустеть суставы. Начали гнить ноги. Пришлось слезать. От амфетамина зависимость не такая лютая, как от «германа», скорее психологическая, чем физическая. Но тоже не подарок. Челюсти ходят ходуном, сон ужасно беспокойный, потеешь постоянно. Тогда я начал бухать. Просто три месяца не приходил в сознание. Потом пересел на «Лирику» (торговое название прегабалина, противосудорожного препарата, применяется также при тревожных расстройствах — ред.), потом слез и с неё, синдром отмены вроде прошёл, так что сейчас не употребляю ни афметамин, ни алкоголь, ни «Лирику».
Вот уже три недели гоняю «на чистяке». Это уже второй мой опыт — первый раз я в 18 лет слез с героина. Это, мне кажется, хороший ответ всем, кто говорит, что раз наркозависимый — то всё, конченый человек. Я могу сказать, что это не так. А если бы в России существовала, например, нормальная заместительная терапия, а не как сейчас — что удастся в аптеке вырубить — это было бы намного проще и для меня, и для остальных.
Москве доступны любые наркотики, в том числе совершенно новые…
Картина складывается не слишком оптимистичная: в Москве доступны любые наркотики, в том числе совершенно новые, с непредсказуемым эффектом и последствиями, государственные наркоборцы с этим ничего поделать не могут, всё новые и новые запретительные меры не имеют никакого видимого эффекта, а системным учётом новых веществ и их потребления не занимается никто. Получить качественную наркологическую помощь, особенно иногороднему, крайне сложно (хотя Евгений Брюн уверяет, что ситуация исправится, когда государственные и частные реабилитационные центры будут приведены к единому госстандарту).
В УФСКН по Москве Йоду отказались отвечать на все вопросы, сославшись на подготовку ведомства к пресс-конференции по итогам прошлого года. В пресс-релизе, который рассылает пресс-служба ведомства, тем временем подводятся итоги целой пятилетки: столько-то успешно проведённых операций, ликвидировано столько-то преступных группировок, изъято столько-то тонн того-то для последующей продажи через интернет на столько-то миллионов рублей. Но московский наркорынок явно не заметил усилий ФСКН: чуть ли не каждый день появляются новые интернет-магазины, спрос такой, что туда едва успевают завозить товар, и в самые популярные нужно уже буквально записываться в очередь.
У главного антинаркотического ведомства страны вообще не лучшие времена. Уже стало известно о том, что аппарат ФСКН в этом году подвергнется значительному сокращению, и уже пошли слухи о возможном упразднении ведомства. ФСКН вместе с другой федеральной службой — ФМС — якобы собираются объединить в одно суперведомство под контролем бывшего охранника Путина Виктора Золотова. Перспективы этого монстра по борьбе с незаконным оборотом вообще всего пока туманны, но наркорынок явно успевает приспособиться к любым административным перестановкам и запретам даже раньше, чем они вступают в силу.
Александр Хинштейн
депутат ГД РФ, заместитель председателя Комитета по безопасности и противодействия коррупции:Есть обсуждение этого вопроса, это правда, есть серьёзная глубокая дискуссия относительно того, как должен работать наркоконтроль: самостоятельно, как сегодня, или в структуре МВД. Есть проработки как сохранения самостоятельного статуса ведомства, так и вливания его в МВД. Но окончательное решение за президентом, и оно пока не принято.
Последний «клиент» Лены и Васи берёт целую стопку шприцов, уходит, но потом, передумав, возвращается за добавкой. «А что у вас там ещё есть в этом Центре?» Лена говорит, что недавно появилась служба юридической помощи. «Юридическая помощь — это хорошо. Я вот сейчас под следствием за кражу. Две условки уже есть, так что в этот раз закроют, скорее всего. А вообще я давно перекумариться хочу, но не могу». У парня нет документов, так что в московские клиники на реабилитацию ему попасть не светит. «Ну так съезди домой, восстанови документы». «Не могу — я под подпиской». И уходит в ночное Бибирево.
Макс Малышев
сотрудник фонда Андрея Рылькова:
Что делает человек в Москве, когда понимает, что дошел «до точки» и пора спрыгивать? Всё от человека зависит. Если у него ещё есть какие-то ресурсы, мама-папа пытаются спасти, то он выкатывает деньги и идёт в платную клинику на детоксикацию и реабилитацию. Цена начинается от 30 тысяч в месяц. У кого денег нет, для тех «семнашка» и «девятнашка» — 17 и 19 наркологические больницы и МНПЦ наркологии в Люблино. Туда можно лечь бесплатно, но я сам там лежал несколько раз и могу сказать, что стандарты психиатрической помощи с 60-х не сильно изменились. В 19-й больнице единственная на весь город нормальная бесплатная реабилитация, но чтобы туда попасть, надо сначала отлежать детокс три недели.
Я три раза лежал и ни разу до конца не долежал. Потому что ну что там три недели делать? Пару недель тебя позакалывали аминазином с галоперидолом, ты полежал, слюни попускал, ну и всё. Отлежался, дозняк сбил и пошёл дальше. И эти варианты доступны только москвичам. А тем, у кого нет московской прописки — а это большинство из тех, с кем мы работаем — тем вообще некуда деваться. Им остаётся только пытаться слезть самостоятельно, при помощи препаратов типа «Лирика» или «Залдиар». Они вообще-то по рецепту, но в Москве есть аптеки, где их можно купить чуть дороже, но без рецепта.
ИСТОЧНИК
.gif)
