Как вспомню…

Насколько поведение молодой интеллигентной женщины с высшим филологическим образованием может быть рискованным и насколько жёстко и реально можно было погибнуть, смешно, глупо, мучительно, пропасть без вести?..

Когда я сейчас вспоминаю множество случаев, когда моя жизнь прямо-таки висела на волоске и по идее я уже сто раз должна была бы покоиться в земле сырой … ну посудите сами. Я переехала из Донецка в Винницу с целью бросить наркотики. В то время в Донецке пышным цветом расцвел цыганский наркорынок. В Виннице, по сведениям (не совсем верным) моих родных, этого не было, поэтому мой папа решил, что меня нужно срочно «…к тетке, в глушь, в Саратов!» То есть в Винницу! И я отправилась в Винницу. К вечеру дня моего прибытия в этот чудесный старинный, необыкновенно зеленый городок, я ознаменовала состоянием, близким к передозу, а через месяц знала большинство наркозависимых в Городе, Замостье, Старгороде и на Вишенке. Цыгане в Виннице не торговали наркотиками, но зато этот бизнес успешно осваивали мои компатриоты и в городе было полным-полно ацетилированного опия по смешным для меня, дончанки, расценкам. Правда, мои родители позаботились о том, чтобы карманных денег у меня было как можно меньше. Но я быстро нашла выход из положения. Я обнаружила, что во время сезона – с мая до октября (так долго из-за долго стоящих на огородах самосеек, считавшихся сорняком, а по-украински – видюкой) мне для счастья нужен лишь ангидрид, да и тот – если я захочу внутривенных инъекций.

В городе росло неимоверное количество мака, надо было его только найти, безопасно сорвать и использовать. И тут началось мое рискованное поведение. Удивляюсь, как меня в это лето не прибили, потому что я лезла во все огороды, двухметровые заборы и цепные псы с меня ростом не были мне препятствием… Однажды я высмотрела на Пятничанах огромный, сплошь заросший маленьким беленьким маком-самосейкой огород. Для того, чтобы попасть в это райское место, надо было всего лишь протиснуться в щель между двумя близко расположенными домами. До половины четвертого утра я набивала рюкзак, к рассвету добралась домой, а потом собирала дома опиум с надрезов на зеленых головках. Собрала, прожарила, проангидрировала… от жадности передозировалась и очнулась в реанимации! В другой раз, опять-таки на Пятничанах, я обнаружила огромный «плантарь», низкий, мне по пояс забор фотоэлемент, который включался, стоило подойти к заборчику. Это было очень ярко, очень неожиданно и совсем меня не отпугнуло. Я взобралась на забор, осмотрелась, ничего подозрительного не заметила и собралась спрыгивать вниз, к вожделенным растениям. К счастью, в самый последний момент я увидела, что из-за угла дома, медленно, неторопливо взмахивая колоннообразными ножищами, выходит огромная, тигровой масти, фила бразильера – собака, порода которой была выведена для выслеживания и ловли беглых рабов. Если бы я спрыгнула вниз и устремилась к «плантарю», этот дрессированный сторож и охранник убил бы меня одним точным укусом в сонную артерию, прежде чем я сообразила, что происходит. Пока не нарушались границы периметра, собака не реагировала на непрошенных посетителей. Но стоило их нарушить… На широком замостянском берегу раскинулись огороды – их было видно сразу – белые, розовые, красные прямоугольнички…Чтобы пробраться к ним, приходилось форсировать ограды, заборы и водные преграды. Однажды я увидела очень богатый маком огород с улицы. Чтобы добраться до мака, нужно было преодолеть примерно километр по берегу. Дожидаюсь ночи – уже был конец августа – начало сентября (именно сентября, это не ошибка, речь идет о самосейке), ночи холодные… Представьте себе, я пробираюсь берегом, в кустах – берег зарос ивняком, камышами… оскальзываюсь и вдруг лечу куда-то! И с громким всплеском, в кромешной темноте я обрушиваюсь с высокого берега в быстро текущую ледяную воду, с головой! Как потом оказалось, я упала в небольшой приток Буга, глубокий ручей, которого в зарослях не было видно… местные жители о нем знали, но ведь я-то была не местной! Мне повезло, что я хорошо умею плавать и не растерялась… но пережила несколько очень неприятных минут, когда барахталась там, хватаясь за ветки, палки и коряги. Я все-таки добралась в тот вечер до мака, правда, замерзла и перепачкалась. Я бежала через половину города, мокрая, как мышь, удивляюсь, как воспаление легких не схватила. Еще один случай. Я тогда решила спрыгивать, выдержала трое суток, а потом сбесилась, как это обычно и бывает.

Был август, послеобеденное время, небо было все в темных тучах, где-то вдалеке порыкивал и погромыхивал гром, было душно. Я почувствовала, что если я еще хоть час протяну время, то буду просто не в силах куда-то тащиться и что-то искать, поэтому рискнула пройтись опять таки по берегу… и совершенно случайно увидела один маленький белый цветочек за высокой оградой в дальнем конце двора, возле виноградных лоз… забор сверху был оплетен колючей проволокой.

Я взобралась на калитку, которая было сантиметров на 50 ниже остального забора, перемахнула через нее и пригнувшись, перебежала через огород к винограднику. А в винограднике я просто ахнула от неожиданности, потому что увидала множество кустиков, которые начали уже отцветать. Много, очень много! Я начала рвать их и укладывать в рюкзак… торопясь, потому что начался ливень. Лило так, что сухая земля дымилась под дождевыми струями. Земля моментально превратилась в липкую скользкую грязь под подошвами моих кед… полный под завязку рюкзак я перебросила через забор, туда же полетел большой пакет, набитый сорванными кустами… наконец и я последовала за моей добычей… и обнаружила, что со стороны огорода отсутствует ступенька на заборе, кусок доски, прибитый к калитке, позволяющий поставить на него ногу и подтянуться, чтоб перелезть. Калитка же была закрыта на цепь обмотанную вокруг столбиков забора и запертую висячим замком. Я оказалась в западне… В то время действовала поправка к уголовному кодексу, по которой за хищение хотя бы одного куста мака с огорода давали пять лет! Я представила себе – вот заканчивается гроза, хозяева дома – толстая крикливая тетка и огромный как гора, небритый мужик, похожий на быка – выходят во двор, обнаруживают меня в огороде и начинают кричать:
«Чого ты рвэшь? Чого ты рвэшь, хыба ты його садыв, що ты його рвэш !!!», а потом вызывают мусоров и туту! Ленка едет на пять лет, такая мокрая… такая нераскумаренная!!! О,НЕТ!»

Наверное, от страха у меня открылось пресловутое второе дыхание. Я подпрыгнула, схватилась одной рукой за какую-то доску в заборе, а другой – за колючую проволоку, которой был обмотан верх калитки, напряжением всех своих ноющих, больных мышц, в которые как будто кто-то битого стекла насыпал, я смогла подтянуться и перемахнуть на другую сторону… Я стояла в грязи, на глинистом склоне, на четвереньках, дождь стучал по моей спине, сердце глухо бухало в груди, отдаваясь болезненной пульсацией в крестце и в заложенных ушах… ооох! Оказалось, что я разорвала штанину полностью, от пояса до низу…, искровянила все руки об колючую проволоку, изгваздалась в грязи, как кикимора. Я подобрала свои трофеи, бегом добежала до дому – винничане, дорогие, я жила в шестнадцатиэтажке на Киевской, напротив больницы. Жила я тогда вместе с двумя бабушками, папиной матерью и ее младшей сестрой. Одной 85, другой 78. Пока бабульки охали и суетились вокруг меня, а гроза уходила на восток, я начала резать и расставлять маковые головки срезом вверх на столе. На срезе начал выделяться млечный сок в виде крупной густой белой капли. Из-за того, что это был уже конец вегетации, молочко было очень концентрированным, не белым, а желтоватым и опиум было легко собирать. Я нарезала бинт маленькими кусочками и начала промокать густые вязкие капли. Запах в комнате стоял, как в китайской курильне опиума… Через 15 – 20 минут я уже насобирала достаточное количество для того, чтобы можно было изменить свое состояние… Я все сделала в половнике, там же проангидридила, набрала золотистую жидкость в шприц и…. В наркозависимости есть один момент, который я люблю больше, чем кайф. Это прекращение кумаров, это изменение состояния, как по волшебству.

Только что тебе было плохо, так плохо, что хоть прямо ложись да помирай… Тело было чужим, враждебным, неудобным, в нем каждая клеточка визжала от боли и кричала «Караул!», в душе и на сердце был полный мрак, сознание угнетено, мысли не хотят думаться, они ворочаются в голове, как угловатые тяжелые темные комья, и страшно, страшно… и вот , всего-навсего несколько капель какого-то химического вещества и все меняется, превращаясь в свою противоположность, все твое тело, вся душа ликует и поет «Аллилуйя»! Любая поза удобна, сил достаточно для похода в сельву Амазонки, будущее полно радости и предвкушаемых свершений, а настоящее осыпает тебя розами. Я укололась, обработала ободранные руки-ноги, смыла с себя глину, закуталась в махровый халат и уселась в кресло с книжкой… бабуля принесла мне кружку горячего чая с вареньем и очень обрадовалась тому, что любимая внучка согласилась скушать куриную ножку. О, дорогие мои созависимые бабульки! Царство вам небесное, дорогие мои, сколь часто я вспоминаю вас, с грустью, с любовью и с горьким чувством вины…намаялись вы со мною…

И таких случаев можно насчитать сотни… какой ангел меня хранил, когда по мне, пробирающейся в чужой огород под Литином, кто-то пальнул из двух стволов картечью, а я за долю секунды перед тем, как крупная дробь разворотила (какой разворотила, снесла бы с плеч долой) мою дурную башку, споткнулась и растянулась навзничь… и потом лежала мордой в тёплой летней земле, колючая огуречная плеть щекотала мне нос и пахла, пахла огурцами! А на меня сверху сыпались листья и мелкие веточки, срезанные картечью. А тот случай, когда я вместе с такими же двумя дураками от жадности замешкалась на плантаре до рассвета (все мало было, все мало, хотелось нарезать еще лишний метр бинтов!), из дома выскочил хозяин с вилами, мы бежали со всех ног, а за нами гнались мужики с косами… и только мчащийся поезд отрезал нас от преследователей и спас от самосуда…
Поэтому, когда мне приходит в голову помолиться, я никогда не забываю поблагодарить своего ангела-хранителя… работяга он у меня, труженник!

Елена Курлат

(сохранены авторский стиль и пунктуация)