Ежедневно, в 9:30 утра, из здания напротив колонии номер 47, выходит медсестра в белом халате. Ее сопровождают два охранника, несущие в руках небольшую канистру. Пройдя через несколько кордонов («Проходить только по трое!»), медсестра идет в специальный кабинет. Там, через решетку от нее, начиная с 10 часов, по очереди за метадоном подходят заключенные. Просовывают руки в специальное отверстие в решетке, называют свой номер и расписываются в журнале, после чего берут пластиковый одноразовый стакан с препаратом…
Если бы человек, не употреблявший ранее героин, попробовал метадон, он бы ощутил горьковатый вкус, сильную тошноту и, в принципе, мог бы умереть. Метадон — синтетический препарат из группы опиоидов, который, в отличии от героина, не вызывает у принимающего его эйфории. В России оборот метадона строго запрещен, а вот в некоторых бывших республиках СССР, в том числе и в Киргизии, метадон используют для лечения героиновых наркоманов.
Ежедневно, в 9:30 утра, из здания напротив колонии номер 47, выходит медсестра в белом халате. Ее сопровождают два охранника, несущие в руках небольшую канистру. Пройдя через несколько кордонов («Проходить только по трое!»), медсестра идет в специальный кабинет. Там, через решетку от нее, начиная с 10 часов, по очереди за метадоном подходят заключенные. Просовывают руки в специальное отверстие в решетке, называют свой номер и расписываются в журнале, после чего берут пластиковый одноразовый стакан с препаратом.
«На метадоне уже 2 года, до этого героин — 7 лет. Мне все нравится, буду продолжать на воле», — бормочет один из заключенных, опустив глаза и стараясь на глядеть в камеру. Расспрашивает его, специально для журналистов, начальник колонии. Другой заключенный, Юрий, на вид которому 40 лет, и раньше, до того, как был пойман за кражу, проходил заместительную терапию. Теперь ему осталось отсидеть 2 месяца и он уверяет, что к героину возвращаться не собирается. Его сменяет седой старик, который хитро осматривает журналистов и тюремный персонал. Сотрудник колонии спрашивает о том, сколько он кололся.
«20 лет», — хищно улыбается старик.
«Что лучше: героин или метадон?», — задает сотрудник колонии следующий вопрос.
«Оба, — старик выпивает стакан, сминает его в руке и скалится: — Оба лучше». Доза метадона, которую ему дают – самая большая в колонии.
В 47-ой колонии наказание отбывают 9 698 человек, из них 413 человек – наркозависимые. За 2010 год зарегистрировано 134 новых случая ВИЧ и 229 человек, живущих с ВИЧ/СПИДом. В стенах колонии, также как и в самом городе, работает также программа обмена шприцов.
«Наши коллеги в России спрашивали нас: “Как вы можете менять шприцы? Вы что признаете, что у вас есть наркотики в тюрьме?” Ну да, мы признаем, что тут такого? Можно подумать, что в российских тюрьмах их нет», — говорит начальник 47-ой колонии Расхат Эгембериев.
Пока программа заместительной терапии работает только в трех мужских зонах, включая 47 колонию. В ГСИН Киргизии обещают, что в скором времени программа запустится и для осужденных женщин. Программы работают и для иностранцев, если они не могут продолжать терапию дома, дозу принудительно снижают.
Особенность заместительной терапии заключается в том, что ее нельзя прерывать даже на день. Потому даже в праздники жительница Бишкека Татьяна, приезжает в одну из городских поликлиник. Выпивает свою дозу метадона, садится за руль и едет на работу.
«Заместительная терапия похожа на лечение диабета. Каждый день ты приезжаешь за лекарством, а потом весь день чувствуешь себя нормально», — говорит Татьяна. Несмотря на то, что выпила метадон она полчаса назад (а именно за это время он начинает действовать), на ее лице нет никаких признаков наркотического опьянения. Выпитой дозы хватит ей до следующего утра и, если Татьяна вовремя не приедет в больницу, то уже к 12 часам следующего дня она начнет «болеть».
Родилась Татьяна в благополучной семье, получала медицинское образование. Первый раз попробовала опиум в 17 лет.
«Опиум мне не понравился. Ну, не такого тогда эффекта хотелось. Из 10 человек, учащихся в моей университетской группе, опиум, наряду с героином, пробовали шесть человек. Из них четверо сейчас успешные врачи», — говорит Татьяна. Сама она учебу бросила на четвертом курсе. Говорит, никогда особо и не хотела работать в медицине.
«Недавно пыталась устроиться в «скорую», оператором. Хоть доступа к больным и к лекарствам я бы не имела, все равно не взяли, боятся», — отмечает Татьяна. Ее подруга Екатерина имеет восьмилетний опыт героиновой зависимости. По ее словам, пристрастил ее к наркотикам отсидевший в тюрьме муж. Заместительную терапию она проходит уже восемь лет, иногда уменьшая, иногда увеличивая дозу.
«С мужем я давно разошлась. Теперь одна ращу сына, ему теперь 16, он уже все сам прекрасно понимает», — говорит Екатерина и отмечает, что жить после заместительной терапии стало гораздо легче.
«Не надо думать, где взять денег на новую дозу, я стала получать удовольствие просто от жизни», — говорит она. Сейчас Екатерина работает, ходит на заместительную и ретровирусную терапии (у Екатерины несколько лет назад обнаружили ВИЧ). Вместе с Татьяной они открыли свою группу помощи наркоманам и ВИЧ-инфицированным.
В 2005 году метадон был включён в Примерный перечень ВОЗ Основных лекарственных средств — раздел 24 «Психотерапевтические лекарственные средства». Окончательное решение по заместительной терапии в Киргизии было принято в 2006 году. Министр внутренних дел страны подписал приказ, разрешающий метадоновую терапию, а министерство здравоохранения и агентство по контролю наркотиков признали метадон одним из методов лечения наркотической зависимости. Впрочем, этому предшествовал запуск двух экспериментальных пунктов в Бишкеке и Оше, появившиеся в апреле 2002 года. До этого местным наркозависимым лишь прочищали организм.
Официально метадон является наркотиком, но его использование в заместительной поддерживающей терапии не запрещено. Такой позиции придерживается управление ООН по наркотикам и преступности (UNODC), официально заявлющее, что использование метадона не является нарушением конвенций 1961 и 1971 годов о наркотических и психотропных веществах. Заместительную терапию в Киргизии финансирует Глобальный фонд по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией.
«Очистить организм человека от героина можно за неделю, это не проблема. Гораздо труднее отвыкнуть от наркотиков психологически», — отмечает глава некоммерческого партнерства по поддержке социально-профилактических программ в сфере общественного здоровья «ЭСВЕРО» Павел Аксенов. По его словам, с психологической привязанностью к наркотику, в Киргизии, с переменным успехом, борются при помощи тренингов и консультаций.
Отдельным пунктом идет повальное увлечение жителей Киргизии марихуаной. Конопля, к удивлению иностранцев, растет прямо вдоль дорог и тротуаров, как, впрочем, и в ряде южных российских регионов. Правда, знатоки отмечают, что дикорастущая конопля не дает желаемого эффекта. В России проблема с такого рода веществами стоит остро: главный нарколог страны Евгений Брюн в интервью «Полит.ру» сообщил, что конопля – самый распространенный в России наркотик. Позиция Брюна по более тяжелым наркотикам непоколебима – никакого метадона у нас не будет. По крайней мере, в ближайшее время.
Зачастую в Киргизии изъятый героин продают сотрудники правоохранительных органов. В ГСКН (аналог российского ФСКН) говорят, что доля такого героина (его называют «красным») не большая – около 5 процентов. Директор Центральноазиатского центра наркополитики Александр Зеличенко называет другую цифру – по его словам, две т рети героина на рынок выпускают именно милиция. В этом мнении его поддерживают и сами наркопотребители.
Провести героин в Киргизию довольно просто – караваны из Афганистана переходят через таджикский Хорог, далее в Ош, а потом и в Бишкек. За год через Киргизию проходит более 20 тысяч килограмм героина. А на выходе получается в два раза больше – наркотик едет в Россию и дальше, уже в разбавленном виде.
Когда программу обмена использованных шприцов в Киргизии только запустили сотрудники милиции пытались отлавливать наркоманов прямо возле пунктов обмена инвентаря, рассказали в организации «Социум», занимающейся помощью наркоманам. Действительно, сложно не заметить на улице человека с ярко-желтой канистрой, набитой использованными шприцами. Милиционеры этим пользовались до тех пор, пока некоторые обменные пункты вообще не запретили приближаться милиционерам к своим зданиям.
Разумеется, заместительная терапия – это не панацея. В Киргизии остро не хватает пунктов обмена шприцов, реабилитационных центров. Да и для получения метадона необходимо иногда проехать сотни километров.
Заместительная терапия успешно используется в 75 странах, практически на всем постсоветском пространстве. В России ее нет и, если верить Евгению Брюну и Евгению Ройзману, появится не скоро. Однако, как «Полит.ру» сообщили в правозащитной ассоциации «Агора», в настоящее время Европейский суд рассматривает иск россиянина, не получившего право воспользоваться заместительной терапией. И, при соответствующем решении суда, власти могут обязать выплатить наркопотребителю штраф.
polit.ru
Автор: Мария Климова
Фото: Мария Климова
.gif)
