Сегодня, 9 апреля у стен Минздрава РФ, а также возле посольств России в Литве, Грузии, Молдове и Украине прошли акции с требованием сохранить программу заместительной терапии в Крыму. Кто не в курсе — в Крыму в рамках этой программы получают препараты метадон и бупренорфин 803 человека. Причем заместительная терапия (ЗТ) там появилась не вчера, а 9 лет назад…
В России она запрещена. И вот, несмотря на то, что переходный период в Крыму продлится до 2015 года, выдача препаратов будет резко прекращена уже к концу апреля. Что будет с этими людьми — а у каждого ВИЧ, гепатит С, туберкулез и по несколько попыток реабилитации — неизвестно. Директор ФСКН РФ Виктор Иванов предполагает, что все они быстренько пройдут детоксикацию и реабилитацию, и дело с концом. Но пациенты программы ЗТ в Крыму в горечью говорят: «Мы умрем».
– Ну какая детоксикация, ты смеешься? – говорит участница программы ЗТ с 2008 года Виктория Линцова. – У меня было три реабилитации, программу «12 шагов» я знаю назубок. Но всегда после 9-12 месяцев трезвости у меня происходили срывы. Это при том, что я искренне хотела и стремилась жить без наркотиков. А ведь среди пациентов ЗТ инвалидов – от 40 до 70% , у многих ВИЧ, гепатиты, онкопатология, туберкулез. Пока они участвуют в программе ЗТ – у них есть возможность и мотивация хоть немного заниматься своим здоровьем. Оставшись без нее большинство снова станет нелегальными потребителями уличных наркотиков. Они пойдут на улицу за наркотиками. Ясное дело, что тогда уже не до лечения. И если человек говорит: «Я умру без ЗТ» – так и будет…
Почему Украина в свое время выбрала заместительную терапию, рассказывает нарколог Леонид Власенко:
– Если коротко, то главной причиной для нас была эпидемия ВИЧ среди наркопотребителей. Такие вопросы, как снижение преступности, улучшение качества жизни и ресоциализация тоже подразумевались, но они не были в фокусе. Первые пилоты начались в 2004-05 годах с бупренорфином, а с 2007 пошли метадоновые программы, наиболее массовые. И сейчас мы видим, что есть результаты уже на эпидемиологическом уровне – резко снизилось количество случаев передачи ВИЧ через шприц, снизились темпы роста эпидемии, в прошлом году даже было некоторое уменьшение числа случаев ВИЧ-инфекции. Отдельная тема — туберкулез. Сейчас метадоновые программы доступны и в тубдиспансерах. Фтизиатры очень довольны: те, кто раньше убегал, не долечивался и разносил инфекцию, теперь пьют вместе с метадоном и противотуберкулезные препараты. Есть позитивные данные и по социальной адаптации – работа, семейные отношения, отсутствие криминала.
А что у нас в России? А в России, благодаря блестящей профилактической работе Минздрава — постоянный рост ВИЧ. Настолько постоянный, что уже вызывает оторопь.
Очередная справка Федерального Центра-СПИД: за 2013 г. территориальными центрами по профилактике и борьбе со СПИД было сообщено о 77 896 новых случаях ВИЧ-инфекции среди граждан Российской Федерации, исключая выявленных анонимно и иностранных граждан, что на 10,1% больше, чем за 2012 г. (70 748). Уже в Африке эпидемия остановилась, у нас опять больше! Минздрав, похоже, здорово путает показатели — их надо снижать, а не наращивать.
О том, что заместительная терапия — нормальная, вполне обсуждаемая мера профилактики ВИЧ среди наркоманов, уже сказано даже в последних «Рекомендациях по профилактике ВИЧ» Роспотребнадзора. Но мнение профессионалов у нас мало кого интересует. Я позвонила нескольким специалистам из Минздрава, и все они сказали: «Мы предлагали разные варианты выхода из ситуации! Мы предлагали или оставить программу до конца года, или сделать какую-то мягкую «лестницу» на полгода. Нет. Нас полностью отстранили. Все решает ГАК и ФСКН».
К сожалению, директор ФСКН Виктор Иванов человек простой и ни одной научной статьи о ВИЧ и заместительной терапии, похоже, не осилил. И скорее всего, ему ситуация видится вполне радужной.
А что произойдет на самом деле. 800 человек — это очень много. У многих — туберкулез, есть пациенты с остеомиелитом — на костылях, они почти на ногах не стоят. Таких ни один ребцентр просто не возьмет. Пока сообщается, что «некоторые медучреждения России согласны взять по 5-10 человек». То есть, всего их должно быть 80. Но их нет.
То есть, есть центры частные, есть Ройзман, есть сайентологи — кто конкретно примет этих 800 пациентов? Осталось 20 дней — никто не знает. А если никто не поедет в эти центры, что делать? А если эти 803 человека с 1 мая пойдут искать наркотики и умрут к середине лета, кто будет отвечать? А если в Крыму также начнется рост ВИЧ? Никто не знает. Никому не интересно. Главное — задавить, наконец, эту непонятную «метадоновую программу» даже не вдумываясь. А вместе с ней — 800 человек.
– Вот говорят, что заместительная терапия – это “шило на мыло” для тех, кто не хочет расставаться с наркотиком, – говорит Виктория Линцова. – Я получаю лечение препаратом бупренорфин, 16 мг в сутки. Предыдущие 20 лет моей жизни я прожила в борьбе. Я употребляла наркотики и уничтожала себя за это. Я тратила деньги на наркотики и лечение от наркозависимости. Я много раз проходила лечение. А попыток “спрыгнуть” самостоятельно и вовсе уже не счесть. Я простояла сотни часов на коленях в молитве, чтоб выпросить у Бога возможность прожить день без наркотиков. Я прочла тысячи страниц трудов о природе моего заболевания и методах его лечения. Я отчаянно хотела победить свою неизлечимую, прогрессирующую, рецидивирующую хроническую болезнь. И вот, слава Богу, я в программе ЗТ.
Эти препараты не дают “кайфа”, они лишь обеспечивают нормальный уровень эндоморфинов в организме вроде того, как инсулин контролирует сахар в крови диабетиков. Две маленькие таблетки в день – и я живу также, как и вы.
– А если их забрать?
– Если забрать – сначала меня ожидает несколько недель абстиненции. А это не просто физическая боль. Это еще и такая чернь в душе, когда ты ходишь, дышишь и шевелишься, но не чувствуешь, что живешь. И постоянно страдаешь… А далее – абстиненция всё же пройдет – я всё равно не буду такой, как вы. Дефицит необходимых эндоморфинов в организме не даст мне возможность быть здоровой. Я могу научиться жить без наркотиков, но не знаю – смогу ли чувствовать себя достаточно полноценной, когда снятся кошмары, крутит руки-ноги на погоду, часто повторяются непонятные депрессии, и при сильном стрессе – ноги сами собираются идти к барыге.
Я помню, как однажды стояла, держась за калитку у своего двора, и повторяла молитву со слезами, чтоб остановить себя от очередного укола, размазывая сопли по щекам. ЗПТ избавила меня от всего этого. А моих близких – от страха моей наркомании. Моя младшая дочь никогда не увидит маму со шприцем, что пришлось пережить старшей, пока есть ЗПТ.
Я не полезу плавать в открытом море без спасательного жилета, потому что я плоховатый пловец. Я боюсь сейчас жить без ЗПТ, я недостаточно уверена в себе. Я сейчас каждый день подолгу и помногу молюсь за тех крымчан, которых ФСКН, путинская наркополитика и Министерство общественного здравоохранения Украины хотят кинуть в открытое море без спасательных средств. Многие из них могут не выплыть…
…Сейчас метадон изымается из наркологических и туберкулезных больниц Крыма. Там, где он остался, дозировки спешно снижают. Один пациент на прошлой неделе умер. Осталось 802.
материал: Анастасия Кузина
ИСТОЧНИК
ОТ “Дроп ин Центра” по теме:
Фото с акции в поддержку пациентов ЗПТ в Крыму, проходившейв г. Киев 9 апреля, возле МОЗ (фото – П.Куцев):
.gif)
