Между нами девочками

    пребывающие за рубежом наши девушки  считаются едва ли не великомученицами, а мы, кто занимается точно таким же бизнесом в Украине, являемся едва ли не преступницами

 Украина – Проституция…  Разгром всуХую!

Частное мнение сексуслужницы, 30 лет, образование высшее

  В Украине преимущества — во всяком случае, пока — имеют противники легализации проституции. Эти блюстители идеологической и физиологической нравственности воистину вездесущи. Это они создали милицию нравов, представители которой, в соответствии со всеми оперативноследственными наставлениями, врываются в “запеленгованные” гостиничные номера (причем, как правило, без соответствующего ордера) и сладострастно документируют с помощью видеокамеры наши голые задницы, и застуканных с нами в постелях полуобнаженных мужиков.   Это они после показывают вам в назидание данные кадры по телевидению (забывая, что мои, честь и достоинство украинским законодательством не предусмотрено нарушать так же, как честь и достоинство, к примеру, министра внутренних дел), видимо, распаляясь при этом сами и, очевидно, полагая, будто после такого оперативнокриминально­эротического просмотра верные мужья будут с особым усердием тискать в семейной постели своих верных жен. Это они, считающие, что баба в красном жилете, которая на трассе ломом раскалупывает асфальт, — явление вполне нормальное, а вот девчонка, которая на этой же трассе ловит водителей­дальнобойщиков — это явление жутко порочное; в связи с чем, сами неплохо зарабатывающие, они лукаво пытаются убедить общество в том, что пусть лучше молодая безработная женщина умрет от голода, нежели (как учил блюстителей нравственности в средней школе классик советской литературы) даст поцелуй без любви. Да вот беда. Очень часто мы, девчонки, пойманные милиционерами в чужой гостиничной постели, лезем туда отнюдь не потому, что столь безнравственны (как это, очевидно, полагают “организаторы и вдохновители” милиции нравов) или — за “длинным рублем”, то бишь, долларом. Большинству из нас просто нечем кормить ни себя, ни своих престарелых родителей, а также покупать лекарства для маленького ребенка и пр. И когда после милицейских “разборов полетов” нас, проституток, подвергают административному наказанию в виде штрафа в размере от 5 до 10 необлагаемых минимумов (то есть от 85 до 170 гривен), то порою оказывается, что у нас нет денег даже на уплату этого не слишком большого штрафа.   Много ли в Украине нас таких? Да столько, что, как говорится, мало не покажется. Во всяком случае, если судить по тезису о 100 тысячах украинских женщин, которые, вроде как, отправились за пределы отечества и были там якобы насильственно втянуты в занятие проституцией. И если исходить из того, что эти данные украинского омбудсмена* хотя бы в какой­то степени соответствуют действительности, то становится очевидным: коль скоро “экспорт” “украинских роксолан” столь велик, то сколько же нас, их коллег, осталось заниматься «таким бизнесом» в пределах родного государства?! 200 тысяч? Полмиллиона? Миллион? Однако наши судьбы, нарушение наших гражданских прав и свобод почему-то меньше заботит и украинское государство, и украинского омбудсмена, с легкой руки которого пребывающие за рубежом наши девушки легкого поведения считаются едва ли не великомученицами, а мы, кто занимается точно таким же бизнесом в Украине, являемся едва ли не преступницами.   Для тех, кто уехал — у нашего государства есть и деньги на возвращение, а также на дальнейшую реабилитацию в специальных центрах, и международное посыпание голов пеплом на международных конференциях, а также семинарах. А для нас, оставшихся работать на родине — милиция нравов (вербующая стукачейагентов из числа тех же самых извлеченных из гостиничных постелей проституток, и тем самым, по сути дела, стимулирующая их дальнейшее занятие проституцией) да оперативные съемки, которые потом показывают по телеку в вечерних криминальных сводках, да штрафы в размере “необлагаемых минимумов” (хотелось бы услышать из милицейской практики хотя бы одну историю, когда подобный штраф, наложенный в административном порядке хотя бы на одну жрицу любви, привел бы ее на путь истинный и заставил отказаться от выбранной профессии!).   В общем, милицейские профессионалы, которые, в отличие от украинского омбудсмена лишены, мягко скажем, романтического представления об истоках проституции как таковой, прекрасно понимают, проституцию в Украине (как, впрочем, и в любом другом государстве), победить невозможно. С ней можно лишь заключить перемирие, если государство не хочет полностью перед проституцией капитулировать. Что может нам (всем нам!) дать легализация проституции в Украине? В первую очередь это поспособствует приостановлению роста венерических заболеваний в Украине, который наблюдается в последние годы и совпал именно с ростом проституции в стране, а также сможет остановить “девятый вал” СПИДа, который уже поднялся над страной и может обрушиться на нее не сегодня завтра. Это посодействует и улучшению общей криминогенной обстановки в стране. Ведь мы не можем нормально работать без отбирающих львиную долю выручки посредников­сутенеров. Те же, в свою очередь, отнюдь не подрабатывают в свободное от сутенерства время учителями словесности в средних школах, а, как правило, принадлежат к преступным группировкам.   Ах да, чуть не забыла: общественная нравственность. Дескать, не пойдут ли выпускницы средних школ работать вместо фабрик и заводов, фермерских хозяйств, а также вместо средних специальных и высших учебных заведений — в бордели и бюро по оказанию интимных услуг на дому? А верные мужья в пятницу после работы, вместо того, чтобы выпить на свежем воздухе пива и разъехаться по домам, не начнут ли “добавлять” с моими коллегами в борделях? Отвечаю. Конечно, если считать, что все происходящее в Украине на фронте находящегося под формальным запретом оказания интимных услуг за деньги — явление высоконравственное, если полагать, что в газетных объявлениях типа “Гарненькі дівчата сумують” или “Девушки мечтают познакомиться с парнями” говорится об организации совместных диспутов на тему “Может ли дружба перерасти в любовь?”, — то, значит, с нравственностью у нас ныне настолько хорошо, что легализация проституции как таковой ну никак не поколеблет эти высокоморальные устои. Исходя из всего вышесказанного мною, делаю вывод: раз наше украинское государство не может справиться с захлестывающей его волной проституции, остается только один выход: легализовать деюре то, что уже давно легализовано дефакто.  

Не телом единым

– Девчонки, вот в последнее время много разговоров о легализации проституции. В Верховной Раде был принят законопроект… Ну, и как по-вашему, что­-нибудь изменилось в работе, в отношениях с клиентами, с милицией?

Оля: – Та, знаешь, изменилось. Раньше мы отстёгивали полтинник с носа, и знали, что будем относительно спокойно работать. А сегодня может приехать сержант, снять 100 гривен, и совершенно необязательно, что больше никто не будет нас дёргать. Может следом приехать другой мент, да ещё не только денег потребует, а заставит его с друзьями ублажать.

Таня: – Ага. И побить могут. Точно. А потом клиенты удивляются, чего это вдруг мы таксу поднимаем! Так подругому ж не получается

– Вот вы, как бы это… торгуете телом…

Оля: – И эта туда же! Ну с чего это вы все взяли, что мы, блин, телом торгуем? Я, например, торгую сексом, и только сексом. Тело – инструмент, как для тебя – ручка или компьютер, или чёрт тебя знает, чем ты там ещё работаешь!..

– А клиенты как реагируют, когда вы цены повышаете?

Оля: – Да как им реагировать? Те, у кого всегда есть деньги – им по фигу, а остальные… ну, кто как. Кто переходит на более дешёвые предложения, или, например, просто едет себе, грачует, и приезжает к нам снова, а некоторые просто угрожают побить или в наглую денег не дают больше, чем платили раньше. Бывает, высаживают из тачки где­нибудь в лесу, и бросают, как меня на «Чайке» недавно…

Таня: – Вот если б где-­то в доме, в спокойной обстановке, под защитой работать! Какую-то прописку, что ли, временную иметь… Тогда было бы спокойней. А то сейчас ведь как стало – что ты проститутка вроде бы как ничего незаконного нет, зато вот за сам бизнес, за само занятие проституцией – штраф, менты как щемили, так и щимят…

(июль 2006, Киев Большая Окружная)

Как это было

Интересный факт 100 лет назад Киев был столицей проституции. Последнее десятилетие ХІХ века в Киеве было периодом строительной лихорадки. В город прибыло огромное количество мужской рабочей силы, и за ними потянулись сотни девушек из Одессы, Петербурга, Москвы, Вены и даже Парижа для удовлетворения мужчин самых разных возрастов и социального положения. Проституция была объявлена “терпимою” (отсюда и название борделей “дома терпимости”), т.е. дозволенной в строго регламентированных формах. Продажные девки должны были жить в специальных заведениях, устроенных на немецкий манер, и именоваться “барышнями”. Девушки находились под присмотром “мамаш” содержательниц притонов и принимали своих “гостей” в общей зале, куда те заходили как в кафе. Открыто зазывать прохожих в публичные дома строго воспрещалось, именно поэтому над подобными заведениями вешали красные фонари. Полученные от клиентов деньги барышни отдавали хозяйкам в обмен на марки. В конце каждого месяца марки снова обменивались на дензнаки, причем “мамочка” удерживала за содержание (комната в пансионе, питание, прислуга, “спецодежда” и т.п.) основную часть дохода, выплачивая на руки лишь жалкие крохи, проститутки жили в вечных долгах. Именно поэтому многие внешне привлекательные ночные бабочки предпочитали работать самостоятельно, а не попадать в кабалу к ненасытным бандершам. В богатых киевских домах терпимости кроме хозяйки были еще экономка, кухарка, дворник, швейцар, горничные и пианистытаперы. Девушки проходили обязательный медосмотр раз в месяц.

В рубрике хозяйничала Лена ЦУКЕРМАН (при подготовке публикаций использованы материалы “Кореспондент”, “Комерсантъ”, КП и личный опыт сотрудников редакции