По-быстрячку (новогодняя история)

Новый год 84 года мне врезался на всю жизнь…
Ближе к зимним праздникам я уже полгода работал ст. инженером участка ОГМ – отделе главного механика КИИГА – (сегодня НАУ). В общем, в то время быть начальником участка да ещё не в какой-то там шарашке, а в одном из самых величавых Вузов страны Советов – это вам не ху-ху. Причем настолько не ху-ху, что даже не верится. Ибо моим участком был – студенческий городок ГВФ (ага!) тот самый, что и сегодня простирается между Караваевыми дачами и проспектом Комарова с его линией «скоростного трамвая».

Но чтобы долго не мурыжить географию, самым кратким образом остановлюсь на экономической стороне моего скромного существования и перспективности должности инженера с окладом в 128 рэ на таком стратегически сладком поприще, как обслуживание теплосетей и инженерных коммуникаций в 10-ти студенческих общежитиях и на других объектах, использующих сантехническое оборудование на территории огромного района старой Борщаговки – Отрадный. Короче – в душе я себя называл Главный Сантехник.

Покупать ширку, проживая в Киеве, могли только звери, залётные или лентяи. Настоящие наркеты признавали только собственноручно сваренный раствор. Наверное, отсюда и пошло расхожее – «домашняя». Истинные нарки, аки волки – рысачили по сёлам и варили сами.
Но однажды настало время, когда готовить дома стало практически невозможно. И если первые год-два миску с ацетоном можно было тупо поджечь и выпарить прямо возле мусорника во дворе многоэтажки в центре города, при этом ни у кого не вызывая малейшего подозрения или желания спросить; «И чиво это вы тута палите?», то уже в 84-ом – в скупом перечне нужд любителей черных дел особо обостряется вопрос на предмет хаты, типа «а где б сварить?». Так стала появляться новая каста кровососов.

Сдавая кухню под варку круглыми сутками, одни не только сами устраивались на систему, но и умудрялись присадить своих близких, включая дедушек и бабушек. Другие, особо ушлые – в наглую банчили. Конечно, до поры до времени – пока не наставал день, когда в выбитую дверь вместо беспредельщиков, ломящихся на запах, влетали по наводкам, шустро вкурившие ситуацию мусора. Да-да, только где-то в середине 80-х менты в Киеве стали расчехляться. И вот эта проблема с варкой совершенно неожиданно застаёт меня в самое неподходящее время – аккурат во время дежурства по студгородку в самый первый день Нового года. Нет – в обычные рабочие дни я ещё как-то умудрялся мутить, захватив с собой на смену пару-тройку стаканов и, заперевшись «на обед» в бойлере, где на втором этаже было мое рабочее место – «кабинет нач. участка ОГМ» – приготовить на электроплитке кубов 20 – 30 ширки (надо отметить, что ацетонку варили без кислого и с набитой рукой весь вонючий процесс длился не более получаса).

Но в тот первый день моего дежурства, в первый после главного Праздника страны, день Нового года – по понятным обстоятельствам – ключи от моего кабинета зацепил мой шеф, который отрывался где-то рядом и, видать, мой диван в теплом кабинете оказался ему нужнее. Кароче – приехали! Я на работе, кабинет закрыт, день в разгаре, а сварить негде. Зато в дипломате джентельменский набор – 4 стакана тырсы, миска, тряпка, плоскогубцы и все причиндалы, но, блять, нет самого главного – места, где сварить!
И тут меня осеняет! Столько лет прожив в этом районе, будучи студентом, я закорешился с местными парнями, а с одним из них – Витькой «Мышонком» – мы вообще долгое время дружили не разлей вода. Пока не обзавелись семьями…
Но что может быть крепче мужской дружбы?

С одной стороны – Мышонок прекрасно знал, что я «на игле» и даже сам нет-нет да полюблял оттянуться на «качелях», втихаря от женушки, заезжая раз-другой в месяц ко мне на печерскую хату. Больше того – Витёк банчил драпом и крутился на всем, что помогало как-то расслабиться и относительно безопасно кайфовать в те незабываемые времена. А с другой стороны… Первое января. Это ж 100 пудов у него вся родня жены из села припёрлась и его двушка в старой хрущовке на углу Гарматной скорее всего забита толпой полупьяных сонных родичей.
Но и всё бы ещё ничего, если бы не сама Галка – его жена, которой Витёк, похоже, в пылу откровений обмолвился, ху из ху из его друзей. И кончено же, обо мне в его признаниях была рассказана не самая кристальная история. И теперь – даже изредка встречая их возле остановки, я нутром чувствовал, как Мышонок виновато прячет нос за воротник, а Галынка презрительно воротит мордой в сторону.
Да! Самое главное – я вспомнил, что в прошлом году аккурат под Новый Год Галка родила второго ребёнка и я понимал, что теперь празднованием одного Нового года там явно не обошлось. То есть – ко всем минусам прибавлялся ещё один – детишки малые! – практически железобетонная отмазка для Мышонка отказать мне в такой невинной просьбе, как «буквально минут 20 поколдовать на твоей кухне!».

Определяться среди явных торчков, напрашиваясь на варку с последующим отстёгиванием я категорически не хотел. Это был, пожалуй, единственный принцип, которому я оставался верным ещё долгие годы. Ну что делать? Что?! Эх… Была ни была. Всё равно без вариантов, так хоть с Новым годом поздравлю, кофею выпью, потрещим за жизнь, может, Витёк что-нить присоветует. Ну… гараж там или сарай какой… С электроплиткой. В общем, где-то часам к 3-ом, когда в окнах стали зажигать свет, я окончательно созрел и решился проведать старого друга.
Мышонок жил на первом этаже и сколько я себя помню – всегда в его парадном воняло какой-то убойной гадостью! Этот подвал постоянно залитый болотом из канализации, которую вечно то раскапывали, то закапывали, эти ступеньки сколотые, а внутри бздище и тьмище. К тому же – меня уже нехило подхаривало и я чувствовал, как под тяжелевшей шинелью моё тело охватывает какой-то влажный и липкий панцирь. С минуту я колотил в двери и названивал на разный манер.

Наконец, после невнятного мычания замок провернулся и в полумраке прихожей я разглядел силуэт Мышонка. Он приставил палец к губам и прошептал:
– Тиха! Только тиха-тиха заходи! Не включай свет и не разувайся. Просто протри шузы и жди меня на куне.
Я облегченно вздохнул. Витёк был на хорошем подпитии после будуна. Видать, бухают неделю, отмечают всё оптом. У меня мелькнула надежда – обычно после таких загулов Мышонок любил «подсняться» черняхой или джефом. «Пох чем, лижбы не водярой!». Я просунулся в двери и присел на тесной кухонной лавчонке, заваленной разной снедью вперемежку с каким-то хламом, шмотьём, посудой, бутылками, банками, пустыми и полными рюмками. На полу хрустело битое стекло. Вслед за мной зашёл Виктор. Его штормило, но опираясь о стены, он дошел до окна и резко открыл форточку.

– Бляя-я-аа, – протянул Мышонок,– Это ж уже сколько там… время?
Поняв, что уже вечереет, Витька, видимо, рефлекторно, задернул шторы и включил настольную лампу. Его одутловатое лицо озарила улыбка. Торчащие усы и маленькие блеснувшие глазки делали его реально похожим на испитого мышонка. Только с золотыми фиксами на передних зубах. В воздухе пахнуло шмалью. Он протянул мне косяк и, прыснув, хриплым голосом процедил:
– Поздравляю тебя, братка!
– Угу, – ответил я, делая напас, и вернул ему папиросу с душистой начинкой, – Аналогично! А сам-то как? Один или вся семья взборе? Галка?.. Малые как?.. – поинтересовался я, зная, что при супруге Витёк не стал бы так вальяжно шмалить план.
– Тссс!!! – просипел Мышонок, в очередной раз приложив палец к губам, – Тёща с малой и со всеми тама спят! Понял?

После этих слов он обнял меня, уткнувшись в плечо носом, и наконец предложил снять словно налитую свинцом шинель ГВФ.
– Не-еет, ты скажи, ты понял или нет? – повторил он, на этот раз закашлявшись противным смехом.
Я понял, что Галки каким-то чудом нет дома, но вся хата полна родичами, которые, к счастью, ещё дрыхнут, а Мышонок, как в прежние времена, встречает своего кента с распахнутой душой и, похоже, у меня получиться укатать его замутить по-быстрячку.
– Братуха,– начал я без гнилых подкатов, зная, что Витька всегда чует, что в такой день без нужды редко кто заруливает.
– Витяня, а как ты смотришь на то, чтобы у тебя сварыть? – спросил я в лоб, латая пяточку.
Мышонок поднял брови, но сделал вид, что не расслышал. Он скорчил непонимающую гримасу и принялся разглядывать, что твориться за окном.
– Та холодрыга там п%здец какая. Гололёд , сука, такой, шо пару раз я на сраку падал, – обрисовал я климатические условия зимнего вечера праздничной Борщаговки.

Витька всматривался вдаль, облокотившись на подоконник. За обледеневшими стеклами первого этажа мелькали тени спешащих прохожих. Выдержав длинную паузу, дружбан сделал неуверенную попытку сразу закрыть тему:
– Блять, ну хотя б на чуток раньше, что ли… А щас – неее. Не выйдет. Никак. Прикинь – Галка малого на Ёлку повела с соседкой и они уже вот-вот объявятся. Это раз. Потом – знаешь, сколько там щас родни проснётся? Тёще вообще кухня сразу понадобиться – пора малую кормить, то, сё. А тут ты, мля, такой красивый при погонах, лётчик хренов, бздище устроить собираешься, видите ли ему наркотики сварить срочно надо! Ты шо, Пашок, гонишь? Это ж какая канитель – миски, шмиски, ацетон, амиак, вонидло… Не-ее, не прокатит.

Но так просто сдаваться я не собирался:– Братуха, Витинька! Прекращай, змей, сопли распускать. Да мне только плита твоя нужна на минут 20 от силы и всё! ВСЁ! Врубаешься? У меня всё с собой – и солома уже отмеряна, и миска своя, и весло, и причиндалы, и фанфури, и фуё-моё – да всё на старте! Считай, нам только заквасить, отжать и выпарить! А всё остальное я уже в ванной доделаю – ну за сартир-то тебе ж никто не предъявит, что дружбану на дальняк приспичило? Тем более – я в форме, работаю напротив, заскочил к другу…
– Та не надо меня уламывать! Ты лучше скажи – как ты без бздища варить собрался? Костров во дворе не будет – это я тебе сразу говорю. Дурней нема – участковый уже всех в курсы ввёл, всех жильцов в известие поставил.
– У тебя же пылесос есть?
– Не понял.
– Да хули тут понимать! Ща уже все через пылесос варят. На протвень ставишь миску с зелёнкой и чтобы пары ацика по хате не распылялись, пылесосом их вытягиваешь и…
– И куда ты их всасываешь? В мешочек?
– Да чиво ты лыбишься! Лучше ответь – пылесос работает? Если да и ты мне поможешь, то уже через 15 минут можешь вену дрочить. Смотри – ты в форточку выставляешь свою «Ракету», а длины шланга как раз хватит чтобы прям с миски все пары ацика я собирал и через наш агрегат всю бздищу мы п%здык и прямиком на улицу, понял? Прикинь – тема! Говорю, все так варят!
Витька стал усиленно чесать затылок, одновременно прикидывая, насколько реальна предложенная мной авантюра.
– Кароче, ты давай думай, только быстрее. А я пока пойду в туалете вмажусь, если ты не против.
– А со мной шо, не поделишься? Ну-ну…
– Ви-ить, ну, братуха, клянусь тебе, ты же знаешь, когда я могу, то всегда солью тебе вмазку. Но только не сейчас. У меня всего кубыха с собой чтоб подсняца, а то уже харит так, что на толчок тянет. Потом, я же говорю – давай по-быстрячку сварганим и ужалимся по люццки. Мы, бля, с тобой одни порожняки уже час гоняем, давно б сварили… Давай, тащи пылесос, а Галка твоя с малым пока всех Дедов Морозов не обберут домой не вернутся. Сам подумай – чего ей домой спешить если ваша мамаша сама с лялькой готова возиться сутками!
Оставив Мышонка в раздумьях, я зашел в санузел. Первое, что сильно меня удивило – ванная. Непривычно было увидеть в квартире, где живет семья с малыми детьми, ванную наполненную мешками лука, картошки и всякими свертками. Второе – вместо душевого смесителя из трубы торчал деревянный колышек. С опаской глянув на унитаз, я обрадовался, что хоть он оказался в рабочем состоянии. Уколовшись, я понял, что сама судьба мне подкинула козырь, против которого не устоит ни один молодой семьянин. Тем более такой хозяйственный, как Мышонок.
– Братуха, а давай мы тебе ванную поменяем.
– ???!
– Ты не забыл, кем я работаю? Мы ж тут напротив в семейной общаге сейчас всю сантехнику устанавливаем и…
– Сколько? Я же щас пустой, сам знаешь…
– Считай подарок от Деда Мороза! Ну литра полтора выставишь моим мужикам за работу.
– Да хоть три!… Тёщина самогонка – злющаяя….
Отчасти я сказал правду. Только вместо подарка предполагалось заменить убитую ванну Мышонка на новую из общежития. Обрисовав ситуацию, я намекнул Витьке чтобы тот немедленно освободил свой санузел, т.к. «щас подъедут мои слесаря и по-быстрому вынесут твоё корыто, а взамен привезут тебе новое!». На вопрос, почему нельзя наоборот – сначала привести новую, а потом вынести старую, он получил ответ, на который возразить было нечем:
– Сам подумай! Не станут же мои хлопци тырить и увозить налево госимущество. А вот заменить на складе битую ванну, типа бракованное изделие на целое – как 2 пальца! И потом – куда ты эту чугунную бандуру поставишь, пока место не освободишь? Во дворе? Давай – тащи телефон!
Меня понесло. Не знаю почему, но где бы мне не пришлось работать, мужики относились ко мне с уважением. Так и в тот раз. Я набрал номер мастера дежурной бригады и хорошо выпивший Петрович чудом записал точный адрес, куда как в сказке через минут 15 на электрокаре подкатили 3 амбала в грязных спецовках. Чтобы дело спорилось, Витька подключил к процессу разбуженного по такому случаю зятя (или тестя?…). Загрузив ванну, мужики выпили за Новый Год и хлебнув на дорожку, пообещали обернуться «в момент». После чего кара исчезла в праздничных сумерках.
– Только в темпе! – заговорщицки объявил Витька, пристраивая пылесос в розетку.
– Засекай время! – ответил я, снимая китель и расстегивая ворот рубахи. Застелив край стола небольшой газетой, мы довольно быстро покончили с закваской и даже несколько минут проварили её в ацетоне. На удивление пылесос действительно активно всасывал поднимающиеся пары, но почему-то запах никуда не девался. К тому же нашатырь расползался во все щели. Пришло время отжима. Обжигая руки, мы по очереди выкручивали тырсу, поминутно спуская в унитаз ещё горячие вторяки. И наконец настал момент Хэ: в те времена ещё не было такой роскоши, как пластиковые бутыли, и нам приходилось выпаривать ацетон, который последние годы выжигать было нереально – коптило так, что мама не горюй! Перегонять было слишком долго и нам оставалось только выпаривать. Уже не помню, какой идиот заверил нас, что если избежать открытого огня конфорки, накрыв её пламя противнем, то даже в крошечной кухне миска с поллитром ацетона абсолютно безопасно испарится в течение 5 –10 минут. Нет, я конечно подозревал, что пары могут дойти до критичной кондиции и пыхануть так, что мало не покажется, но ведь не зря же у нас был пылесос! Наконец я малость успокоился и разглядел, что на Витьке был роскошный халат канареечного цвета с черной вышивкой.
– Натуральный шёлк. Китай, ручная работа. Сестра из Израиля прислала.
– Клёвый… А это шо за сервиз.
– О! Ты там смотри осторожней, а то Галка убъёт нас! Это чешский сервиз, нам на годовщину подарили, она его в сервант забыла отнести. Ты лучше глянь, на каком подносе он стоит. Это ваще работа какого-то известного штымпа – специальные краски, лак итальянский, которым в древности скрипки крыли. Больше 100 баксов тянет.
…В миске выпарилось уже больше трети, когда из «Ракеты», выставленной «жопой» в форточку, раздались первые хрюкающие хлопки. Перепуганный Витька, выключил пылесос и почему-то шепотом возразил:
– Ты ах%ел?! Там же люди ходят, а у нас тут и свет горит и мы, блять, как на ладоне, а сейчас знаешь, сколько дружинников и ментов в это время? Это же первый этаж! Давай как-то сворачивай эту канитель, ну ево нах…
– Витя, не кипишуй! Мало ли кто хлопушками щас стреляет! Давай, включай «Ракету» уже х%йня осталась. И лучше думай о ванне – как Галка обрадуется…
Не успел Мышонок включить пылесос, как вместе с оглушительными хлопками из выставленного в форточку дупла нашей «Ракеты» стали вылетать яркие языки пламени!
– Всё! Тушу! – прошипел Мышонок, – Давай уже просто газеткой размахивай над миской чтобы довыпарилось быстрее и спокойно доделываем эту байду…
– Как хочешь…
Нет, где-то в глубине души я понимал, что обмахивать ацетоновые пары в закрытом помещении идея не из лучших. Последствия не заставили себя ждать. Какогото хера этому придурку приспичило прикурить, непременно сунув ебло с сигаретой… под противень!
Это уже потом, разбирая событие по кусочкам, у меня выстроилась примерно такая комбинация. Первым пламенем опалило усы и все еблище внезапно протрезвевшего Мышонка с горящей словно свечка сигаретой. Далее – пламя охватило миску и я, пытаясь спасти содержимое, заметался в поисках того, чем можно было загасить огонь. Когда занялись тюлевые занавески, сквозь отчетливый крик (с улицы!) – «пиздец, как горит!», от резкой разницы температур стали разлетаться оконные стёкла, заполняя кухню морозным воздухом. И лишь только в тот момент, когда обезумевший Мышонок в полыхающем халате кинулся тушить свет, вопя: «Там же всё видно, всё!», я наконец накрыл миску и сбил пламя. Миску я накрыл тем самым итальянским подносом ручной работы, предварительно освободив его от какой-то посуды… Когда в тёмной холодной кухне включили свет, я спешно слил оставшийся выход в бутылочку из-под пепси.
– Наверно, лучше будет, если это я уже дома доделаю, а?
– Ага. Пиздуй… доделывай.
– Так мы же созвонимся?

Витька не ответил. Впервые в жизни я испытывал какое-то двойное чувство – с одной стороны мне было страшно стыдно перед дружбаном. А с другой – меня просто распирало от смеха и желания скорее свалить…чтобы поделиться случившимся с первым встречным из «нашего факультета».

Р.S. Ванну Мышонку наши мужики таки поставили, как и было задумано. Правда только через пару месяцев – аккурат на 8 марта. =)

© Паша АВАЗА