ПОМОЩНИЦА

…самое весёлое в этой истории что она не кончается даже когда приходят менты. Для этих ты никто, ты животное, которое всем должно

– Давай, киця, не по телефону, – предупредила меня Валентина и сначала согласилась встретиться в недорогом кафе, но, перешептав с кем-­то на том конце провода, передумала и пригласила к себе домой:

–  Знаешь, чего   лишний раз светиться? Лучше заходи вечером, и перезвони обязательно ещё раз, у­гу?

Мы не виделись несколько лет, но в её жизни ничего не изменилось. Впрочем, нет, Валька успела сделать ещё одну ходку, а в убогой квартире на Беличах появилась бронированная дверь. Вместо той старой, которую ещё в конце прошлого века периодически выбивали в щепки.  И не только менты. Та же тесная прихожая, заставленная разным хламом, замызганная комната, спёртый запах и участливо вздыхающая Екатирина Павловна – Валькина мамаша-инвалид. Оказалось, что сама Валентина здесь давно не живет, зато у тётьКати всегда можно отоварится. В матушкином ассортименте – от таблеток до «готовальни». Для дочки, для внучки старается…

– Когда заходила, в парадном никого не было? –  тревожно уточнила подруга, и, погремев для приличия на кухне, разочарованно всплеснула руками: –  Ой, мам, а чай кончился. Ладно, так посидим, поболтаем…

Мы устроились на старой прожженной тахте, и, обменявшись короткими воспоминаниями – сто лет назад мы вместе учились в музилище Глера – перешли к откровениям:

– Если честно, Валь, сколько ты имеешь в этой теме?

– Ой, да ни фига я не имею. Это со стороны так кажется… Ты знаешь почем сейчас стакан соломы? В Киеве стакан стоит 40 грн., а за городом можно  взять немного дешевле, ну, смотря, конечно, у кого, сколько берешь. Щас черти в селах крученные стали, продают в основном по киевским ценам – по 40. Многие специально не продают в сезон, весны ждут, чтобы в мае-июне продать. Во-первых, весной солома дороже, им выгоднее, а во-вторых, не так стремно, как в сезон, когда менты со своими операциями. Ну вот и считай: стакан сороковник, брать надо не меньше 10 стаканов Плюс вода, кислый (растворитель, ангидрид – ред.) транспорт, туда-сюда, считай 600 грн. Сварили, скажем, кубов 50-60. Солома с каждым годом все паршивее, поэтому со стакана берем для себя не больше 4, а на продаж делаем выход где-то кубов 6 с одного стакана.  Отними 30 кубов для себя. Что ты такие глаза делаешь? Это на два дня, я не одна. Щас живу с человеком, ты его не знаешь. Как Талян умер, я одна не тяну. Ленке уже вон в школу в этом году… Дома не варим, значит, минус 56 за хату, кубами. Или наличкой сотню или полторы за то чтобы сварить. Гривен. Что остается? 2030 кубов по тридцатке. Это в среднем выходит где­то 600900, минус 600, примерно, чтобы снова взять и сделать. В общем, когда как. Теперь умножь все на постоянный стрем, на нервы, на то, что половина вечно в долг канючит, а ты, киця, меня знаешь, отказать я не могу. И получается, что вертишься только ради вмазки и ради этих сраных 100 – 150 гривен. Понты.

– В день?

– Что значит «в день»? Я тебя умоляю… При хорошем раскладе. Ты, не забывай, милая, что постоянно бывают такие влёты, что ещё и одалживать приходится.

– А обороты? Сколько у тебя клиентов?

– Смотри, киця, ты обещала. Тут особо не раскрутишься… Менты щас такого шороху навели, смотри, лапа, не вздумай, не суйся… Если что, лучше я тебе помогу. Сама я не банчу, ты знаешь. А к матери приходят человек 67 постоянных, своих, проверенных. Ну, может, я там ещё могу помочь двоим­троим. Так берут понемногу на реализацию… Пойми, если бы я даже больше делала, я бы не отбила расходов. Потом, стрёмно магазин устраивать – соседи новые, дебилы… Незаметно, маман тихо на хозяйстве. Между прочим, я с таблеток и остальной фигни ничего не имею, это она сама что­то мутит…

– Существуют какие­то законы, принципы?

– Гонишь?

– Может, с малолетками не связываться…

– Я вообще ни с кем не связываюсь, с детьми тем более. Так, своим помочь…

– Вообще, как оно всё пошло? Не проснулась же ты утром с мыслью типа: всё, начинаю торговать…

– Здрасте, ты головой не ушиблась? Валька облокотилась на локоть, и, уставившись в сторону, заговорила с кем­то невидимым, Спрашиваешь, как оно начинается…

… Сначала ты понимаешь, что завтра будет день, у тебя куча планов, а ты на голяках. Не­ет, радость моя взять есть где, но денег ноль. Обычная тема, да? Шо делать? Начинаешь звонить комуто, предлагаешь вместе скинуться, ну, не скажешь ведь, что хочешь сесть на хвост! Одному, другому, третьему… С каждого понемногу – снимаешься и выкраиваешь себе. По чутьчуть. Своих грошей нема, а вымутить всегда можно. И нужно – оно же колбасит! А чтобы покупать, надо откатывать, или не купишь, на шару рисковать никто не будет, все делается на шифре, через посредников. Пойми, это как замкнутый круг – для того чтобы колоться самой, надо ещё комуто брать, постоянно, подругому не выйдет. Вот и засасывает…. И обязательно приходит день, когда лекарства вымучивается больше обычного, и уже когда тебе звонят и просят «помоги взять», ты продаешь свое. Потому что знаешь – вечером сто пудов будут брать Вася или Петя, которым надо не меньше, чем тебе, а взять они смогут только через тебя, и, почему бы, не сделать пару гривен? Правильно? Чем стабильнее ты покупаешь, чем больше к тебе доверия, и вот ты уже можешь смело взять в долг, и не куб, и не два, а двадцаточку. Одному разбодяживаешь, у другого кроишь, в общем – скидываешь то, что взяла (продаешь – ред.), возвращаешь долг и берёшь по новой. Доза становится выше крыши, работа само собой похеривается, а жить как? И вот подворачивается случай, когда среди знакомых твоих знакомых находится человек, которому негде сварить. Ты его пускаешь к себе, потому что тебе лажево, тебе давно хочется попробовать «настоящего домашнего раствора», а не той продажной воды, которую ты постоянно вымучивала до этого, и потому что тебе предлагают отстегнуть за это пол мира, пол жизни – целых четыре стакана. Он варит, и ты обнаруживаешь, что это так просто: солома, растворитель, ангидрид… Вы знакомитесь, и ты, сладкая, узнаёшь, что этому доброму человеку надо всего лишь помочь отбить деньги. Что раствор, который ему надо скинуть – бомба, а не вода, которой торгуют барыги. Он уходит, а тебе оставляет свой телефон, и ты знаешь, что теперь «если что» ты всегда можешь обратиться и купить «сухого». «Если что» наступает так же быстро, как приход после вмазки, и ты не успеваешь оглянуться, как сама начинаешь «варить для себя», а вся твоя жизнь превращается в постоянный кошмар – вечный поиск соломы, воды, кислого, димедрола и в бесконечное стояние у плиты. И каждый день у мартена, эта варка, варка, варка, а в перерывах… отбивание денег. Доза растёт до небес «кишка разбита» тебе надо много колоться и ещё больше скидывать, скидывать, скидывать. А одеваться, кушать? А дочка? И поэтому ты берёшь всё, что приносят – вещи, тряпки, еду. И вот к кому ты уже не обращаешься с просьбами, от тебя ждут одного – «лекарства». Больше, киця, у тебя нет ни друзей, ни подруг – забудь! Есть только клиенты. Все звонят только по делу. Ты не успеваешь, и у тебя появляется помощник варщик. И вот и твоя ширка становится такой же продажной, и в глаза все тебе льстят, а за глаза ненавидят. И однажды двери в твой дом вылетают, и какие­то обезбашенные уроды долго бьют, а потом отбирают всё, что у тебя есть, грузят и говорят, что теперь, милая, ты будешь варить и продавать так, как мы тебе скажем… Ты остаешься одна – без копейки, без лекарства и без помощника. Сидишь и воешь, как сука. Одна с дозой до потолка и долгами, которые никогда не вернёшь. Считай квартиры у тебя уже нет… Продажная ширка тебя не цепляет, её надо столько, что почти всё, что ты берёшь на реализацию, приходится прокалывать самой, а остаток разводить водой. Все угрожают, ты вечно ходишь на цыпочках, на полухареве, зашуганная, озираешься, сходишь с ума, к каждому шороху прислушиваешься…

– А плюнуть, забить на всё…

– А плюнуть, забить на всё ты не можешь, потому что боишься, что сдохнешь на хареве, что если даже пролечишься, никому ты и нафиг не нужна такая красивая. Потом, для того чтобы бросить всё это к е..ней матери, тоже нужны деньги, только заработать их подругому ты, лапа, уже не можешь – ты можешь только помогать брать или продавать. И как быть, скажи? Идти строчить на окружную? Посмотри на меня… Или стать честной и ишачить на 500 грн.? Ага, типа начать новую жизнь с двумя судимостями и «вичухой»… Из этого болота, кица, возврата нет, а жить по другому у меня нет ни здоровья, ни возможности. Но самое весёлое в этой истории что она не кончается даже когда приходят менты. Для этих ты никто, ты животное, которое всем должно, и ты начинаешь послу­ушно делать все то же самое, но уже как они тебе скажут…

В этот момент зазвонил телефон, и Валька прервала свой монолог:

– Подождёшь, я выйду на пару минут, ладно? Только не уходи, так поболтать охота… Я, киця, быстро, щас заскочу в одно место, тут рядом, заодно чай возьму и вернусь. Одним людям помочь надо. Ма, закрой за мной и возьми трубку. Прикинь, на днях мобильник спёрли, сволочи! – протараторила Валька и убежала «помогать людям».

«Киця» Яна К, Киев март 2006 г. Имя героини изменено.