Подробный научный обзор проблемы производства наркотиков на территории Афганистана в политическом, экономическом и историческом аспектах. Часть первая.
Более четырех лет назад 7 октября 2001 года США и Великобритания начали на территории Афганистана “контртеррористическую операцию” против международной террористической сети Аль-Каида (Аль-Каеда аль-Сульбах) и ее руководителей Усамы бен Ладена (шейха Осамы бин Ладена) и Аймана аз-Завахири.
Декларированные США и Великобританией цели “антитеррористической операции” так и не были достигнуты – организационная и финансовая структуры международной исламистской сети Глобальный джихад Салафи не пострадали, а ни один из крупных руководителей Аль-Каиды так и не был задержан или ликвидирован.
При этом именно после начала операции США и падения режима талибов в Афганистане начался рекордный рост производства опиума (опия-сырца – наркотического сырья для производства героина), который осенью 2005 года приблизился к рекордной отметке 15.000 тонн ежегодно.
После начала “контртеррористической операции” на территории Афганистана в октябре 2001 года и последовавшего за ней падения режима талибов, эта страна опять вышла на первое место по производству наркотиков опийной группы, в первую очередь, героина.
Уже в 2002 году рост производства опия-сырца, а, следовательно, и героина, составил 1400% и был достигнут объем середины 1990-х годов, когда на территории Афганистана было сосредоточено около 70% посевов опийного мака. В 2001 году (последний год правления движения “Талибан” в Афганистане) было собрано 185 тонн опия-сырца, в 2002 году уже 1900-2700 тонн, в 2003 – более 7000 тонн (87% мирового потребления и почти 100% потребления в Европе), в 2004 – 12.000 тонн, а ожидаемый суммарный объем произведенного опия в этом году – более 15.000 тонн.
Данные об общих объемах производства опия-сырца и, следовательно, конечного продукта – героина, достаточно достоверны, так как собираются на основе спутниковой разведки посевов опиумного мака. Расхождение в данных, предоставляемых организацией Программа контроля за наркотиками ООН (United Nations Drug Control Programme) и DEA (the U.S. Drug Enforcement Administration – аналог российского Госнаркоконтроля) незначительно и связано с различными методиками подсчетов площади посевов опийного мака и урожайности опия с гектара опиумных посевов.
За прошедшие пять лет наркодельцы создали полноценную производственную, кредитно-финансовую и банковскую инфраструктуру, которой могли бы позавидовать лидеры мирового бизнеса. Была создана отлаженная схема сбора урожая опийного мака и опия-сырца, его централизованная доставка на пункты складирования, переработка в морфий и героин, а также дальнейшая доставка по отлаженным маршрутам в страны-потребители.
Традиционно производство опийных наркотиков было сосредоточено в трех районах: Золотой полумесяц (Golden Crescent – Афганистан, Пакистан и Иран), Золотой треугольник (Golden Triangle – Мьянма, Таиланд и Лаос) и Центральная Америка (Central America – Колумбия, Венесуэла, Боливия). Если регион Центральной Америки никогда не играл лидирующей роли в мировом производстве опия-сырца и героина, сосредоточившись на выращивании куста коки и экстрагировании кокаина и крэка, то Золотой полумесяц и Золотой треугольник на протяжении всей второй половины XX века оспаривали сомнительное первенство в объемах производства опийных наркотиков.
Интенсивный рост посевов опийного мака и производства героина в Афганистане с конца 2001 года разорил производителей опийных наркотиков в странах Золотого треугольника (Мьянме, Таиланде и Лаосе). Объяснение этого феномена лежит в чисто экономической плоскости – в начале 2000-х годов оптовая цена диацетилморфин-основания (основания героина) в Бангкоке – крупнейшем торгово-расчетном центре азиатского наркобизнеса – составляла 10.000 долларов за килограмм, а в Читрале (перевалочный пункт на афгано-пакистанской границе) и Карачи (транзитный узел перед отправкой героина морем по “южному пути”) – 650 долларов за килограмм высококачественного диацетилмофин гидохлорида (гидрохлорида героина). Таким образом, можно со всей уверенностью говорить о том, что с 2003 года Афганистан стал мировым монополистом в производстве героина.
C начала 1980-х и до конца 1990-х годов выращивание опийного мака и ректификация (первичная очистка) опия-сырца производились преимущественно в районах, населенных таджикским и пуштунским населением, – в Гильмендской долине и в районе городов Файзабад, Кундуз, Кандагар, Джелалабад и Фарах. Дальнейшая переработка афганского опиума осуществлялась в соседних странах, обладающих соответствующей химической промышленностью.
Первые месяцы после начала “контртеррористической операции” США и Великобритании в октябре 2001 года ознаменовали собой полное изменение ситуации в Афганистане. В настоящее время выращивание опийного мака и экстрагирование опия-сырца происходит на всей территории Афганистана, а в провинциях Нангархар, Хост, Пактия, Гильменд, Кунар, Балх, городах Кундуз и Файзабад был создан замкнутый промышленный цикл, включающий в себя выращивание опиумного мака, экстрагирование опия-сырца, его переработку в морфий, основание героина и далее в конечный продукт – героин гидрохлорид (диацетилморфин гидрохлорид); его складирование и крупнооптовую реализацию на героиновых рынках пакистанского Читраля и афганского Кандагара.
В городе Кандагар была развернута полноценная банковская сеть кредитования под будущие урожаи опийного мака. В течение считанных лет были организованы промышленные поставки минеральных удобрений и прекурсоров (ингредиентов для изготовления героина) с химических заводов в Пакистане, начато расширение посевов опиумного мака за счет других сельскохозяйственных культур (пшеница, кукуруза, ячмень, рис).
Афганские производители стараются с максимальной эффективностью использовать ситуацию, сложившуюся после падения режима талибов, для возвращения на временно потерянные рынки в странах Юго-Восточной и Центральной Азии, Восточной и Западной Европы, суммарное число потребителей на которых превышает 20 млн. человек, что по оценкам Программы контроля за наркотиками ООН (United Nations Drug Control Programme), составляет около двух третей от мирового числа опийных наркоманов (наркозависимых, употребляющих опиум, морфий и героин).
В начале “контртеррористической операции” на территории Афганистана администрация Буша смотрела сквозь пальцы на стремительный рост производства героина, так как это создавало проблемы для вышеупомянутых стран, но не для самих США – внутренний американский наркорынок оставался традиционно недоступным для афганских производителей. В результате подобной политики героиновый поток хлынул из Афганистана с новой силой.
В 2001-2002 годах резкий рост производства опиатов еще никак не сказывался на ситуации внутри США, однако уже в 2003 году DEA (the U.S. Drug Enforcement Administration) было отмечено появление на территории США больших партий героина, распространяемого через таджикские и пуштунские этнические общины, при этом были зафиксированы случаи использования инфраструктуры колумбийских и боливийских кокаиновых наркокартелей для распространения афганского героина.
Представляется наиболее вероятным, что подобная близорукая политика США на начальном этапе операции в Афганистане была связана как с попытками переложить издержки на страны Европы и Азии, являющиеся традиционными рынками сбыта афганского опия, так и с игнорированием объективной экономической и социальной ситуации в самом Афганистане.
Производство наркотиков опийной группы составляет основу экономики и является единственной конкурентоспособной статьей экспорта этой беднейшей страны. По разным оценкам, от полумиллиона до двух миллионов афганцев заняты выращиванием опийного мака, экстрагированием опия, транспортировкой, переработкой и доставкой героина. В 2004 году оборот героинового рынка в Афганистане составил астрономическую для отсталой страны третьего мира цифру в 25 млрд. долларов, ожидаемая в этом году цифра – 30-32 млрд.долларов (для сравнения – федеральный бюджет Российской Федерации в следующем после дефолта 1999 году составлял чуть более 20 млрд. долларов).
История наркобизнеса в странах золотого полумесяца
В течение последних тридцати лет ситуация с производством опиумного мака и изготовлением героина и морфия в странах золотого полумесяца – Афганистане, Пакистане и Иране – неоднократно менялась в зависимости от изменения внутриполитической ситуации.
Иран в течение десятилетий являлся основным транзитным пунктом для вывоза наркотиков из Афганистана в Турции, далее в Европу (Францию и Италию), где опий-сырец перерабатывался в героин. Если Афганистан в силу благоприятных природных условий и отсутствия иных источников доходов у населения стал основным производителем опийного мака, то Иран сосредоточился на транзите – этому способствовало наличие открытого выхода к морю, которого нет у Афганистана, а также развитая портовая и автодорожная инфраструктура.
После победы в Иране исламской революции в 1979 году и укрепления к середине 80-х годов власти Тегерана в приграничных провинциях Ирана, был объявлен джихад (“священная война”) наркотикам, ужесточено законодательство, в 1989 г. парламент принял закон, предусматривающий смертную казнь за торговлю наркотиками, созданы и специально обучены отряды Национальной исламской гвардии, первоочередной целью которых было пресечение транзита опия из Афганистана в Турцию.
Как пишет известный исследователь проблем наркопреступности, координатор международного антинаркотического Проекта ООН “Ошский узел” полковник Александр Зеличенко “в горы, где никто не живет, и этим ловко пользуются контрабандисты, проложено 4,5 тысячи километров бетонных автодорог, чтобы оперативно маневрировать силами и средствами. Ущелья, тропы вдоль границы патрулируют вертолеты. Иран – не очень богатая страна. Но она пошла на такие затраты, чтобы сохранить здоровье и генофонд нации, поднять свой престиж на международной арене. Эти усилия были поддержаны ООН, выделившей за счет стран-доноров целевым назначением несколько миллионов долларов на осуществление антинаркотических мероприятий в Иране”.
В настоящее время на восточной границе Ирана с Афганистаном граница оборудована таким образом, что ее несанкционированное пересечение практически невозможно.
Помимо обычных мер пограничного контроля (контрольно-следовая полоса, колючая проволока, технические средства наблюдения, а также воздушное и наземное партулирование), этот участок границы перекрыт глубокими рвами, непреодолимыми как для транспортных средств, так и вьючных животных.
Таким образом, пример Ирана наглядно демонстрирует, как, при наличии политической воли, возможно в течение нескольких десятилетий решить проблему наркобизнеса даже в стране, традиционно являвшейся ключевым узлом международной наркоторговли.
Прямо противоположным образом развивалась ситуация в другой стране золотого треугольника – Афганистане. До середины семидесятых годов прошлого века использование опиумного мака в Афганистане носило, в основном, хозяйственный характер: сухая трава использовалась в качестве корма для скота, из семян варили мыло, из стеблей – растительные красители. Употребление опиума в качестве дурманящего средства строго контролировалось на уровне общин. Незначительная часть годового объема афганского опиума экспортировалась в Иран и Турцию – от 200 до 400 тонн. Говорить о наличии наркотического рынка в этот период афганской истории неправомерно.
Ситуация изменилась в 1970-е годы, когда ряд событий, произошедших на протяжении всего одного десятилетия, нарушил хрупкий баланс, существовавший в Афганистане с 1929 года. В 1973 году находившийся на лечении в Италии король Захир-Шах был свергнут своим двоюродным братом премьер-министром Дауд Ханом.
Через пять лет в ходе переворота 28 апреля 1978 года был убит Дауд Хан, а власть захватили две марксистские партии – таджикский Халк (“Народ”) и пуштунский Парчам (“Знамя”) – образовавшиеся в 1966 году в результате раскола Народно-Демократической партии Афганистана. Между лидером партии Халк президентом Тараки и его сподвижником из партии Парчам – Бабраком Кармалем возник конфликт, приведший к серии политических убийств и начале осенью 1979 года гражданской войны, не прекратившейся по сей день. В декабре 1979 года дворец нового президента Афганистана Хафизуллы Амина был захвачен советским спецназом и в декабре 1979 года в страну были введены советские войска.
Противники кабульского режима и советских войск получали достаточно оружия и другой помощи, и не нуждались в опиумных доходах (в середине восьмидесятых годов помощь афганским моджахедам со стороны США, Китая, Пакистана и международных организаций превышала 300 млн. долларов в год, в то время как торговля наркотиками приносила не более 20 млн.), однако ослабление власти Кабула, как в центре, так и на местах, развязывало руки контрабандистам; крестьяне, обрабатываемые площади которых сократились из-за систематических бомбардировок и артобстрелов, были вынуждены заняться выращиванием более рентабельной культуры, чем традиционные для Афганистана злаковые (пшеница, кукуруза, ячмень, рис, пшеница, картофель, миндаль). Для сравнения – гектар опийного мака приносит такой же доход, как 40 гектаров хлопка.
В первую очередь, выращиванием опийного мака и ректификацей опиума занялись в районах, населенных таджикским и пуштунским населением,- в Гильмендской долине, а также в районе городов Файзабад, Кундуз, Кандагар, Джелалабад и Фарах. Эти районы были удобны тем, что находились под контролем моджахедов и пакистанской армии.
Дальнейшая переработка афганского опиума в морфий и героин осуществлялась в соседних странах, обладающих соответствующей химической промышленностью – Пакистане, Турции, Иране (до середины 1980-х), а также европейских странах – Франции и Италии.
В 1980-е годы существовало два основных маршрута транспортировки опийных наркотиков (опия-сырца, морфия и героина): западный (Джелалабад – Кандагар – провинция Гильменд – Захедан – Тегеран – Тебриз – Стамбул – Европа) и южный (Пешавар – Карачи – морем или самолетом в Европу – на Ближний Восток – Азиатско -Тихоокеанский регион). Популярности южного маршрута способствовал тот факт, что в Пакистане проживает большая пуштунская диаспора (2 – 3 млн. человек), тесно связанная со своими родственниками в Афганистане. Менее популярным, но все равно значительным по объемам был маршрут пролегавший по территории Индии с перевалочным пунктом в пакистанском Суккуре.
В течение 1980 годов пакистанская наркомафия сочла более выгодным переориентироваться с транспортировки сырья на его переработку и на поставки конечного продукта в ту же Европу и другие регионы. Постепенно Пакистан сам стал крупным региональным производителем героина и прекурсоров (компонентов для производства наркотика), а уже в начале 1980-х годов в северо-западной (город Читраль) и южной (Карачи) частях Пакистана была развернута сеть лабораторий по производству высококачественного героина.
Таким образом, в 1970-х – 1980-х годах были заложены основы нынешней инфраструктуры наркобизнеса на стыке восточных районов Афганистана и северо-западных Пакистана.
Производство героина после вывода из Афганистана Советских войск
После вывода советских войск 15 февраля 1989 года, разгоревшаяся гражданская война окончательно подорвала и без того очень слабую экономику, основу которой составлял рискованный в суровых климатических условиях Афганистана аграрный сектор. Именно в 1990-е годы Афганистан стал главным производителем опийного мака и поставщиком опиума и героина на мировой рынок, но еще не был в состоянии превратиться безусловного монополиста. Площадь земель, занятых посевами опиумного мака, колебалась от года к году и, в среднем, составляла около 80-100 тыс. гектаров.
Подобная ситуация была связана с тем, что движение “Талибан” (Taliban Islamic Movement), развернувшее вооруженную борьбу за власть в Афганистане в 1994 году, а к концу 1996 года установившее свой контроль над 90% территории страны, заняло весьма неоднозначную позицию по отношению к производству героина.
С одной стороны, всячески поощрялось и было, фактически, узаконено широкомасштабное выращивание опиумного мака, переработка опия-сырца в героин и контрабандный экспорт опийных наркотиков. Учитывая, что порядка 30-35% доходов производителей и перевозчиков наркотиков опийной группы (в первую очередь, героина) уходило в бюджет движения “Талибан” (Taliban Islamic Movement), то нет ничего удивительного в том, что именно этот источник дохода стал основным, как для финансирования борьбы с оппозицией внутри Афганистана, так и для расширения международной террористической деятельности.
Важную роль в расширении производства героина на этом этапе играли связи “Талибана” с представителями сети Усамы бен Ладена (Осамы бин Ладена) Глобальный джихад Салафи, и, прежде всего с Аль-Каидой (Аль-Каеда аль-Сульбах), активисты которой использовали базы и тренировочные лагеря как на территории Афганистана, так и в северо-западных провинциях Пакистана, созданные еще во времена борьбы с советскими войсками.
Наличие контактов с преступными, террористическими и сепаратистскими группировками во всех развитых странах мира позволило Аль-Каиде стать тем мостом, который соединил географически разобщенные районы производства героина и его потребления. Логика построения международной террористической сети оказалась очень схожа со схемой международного опийного наркобизнеса.
Точно также, как Усама бен Ладен и Айман аз-Завахири объединили разрозненные организации исламистских экстремистов и террористов, они выстроили единую систему по выращиванию опийного мака (опиумного мака), сбору и экстрагированию опия-сырца, его переработке в героин и реализации готовой продукции на удаленных рынках Европы, Азии и Америки, а также финансовую и транспортную инфраструктуры, обеспечивающие бесперебойную работу всей сети. По данным Института национальных стратегических исследований США, тесно сотрудничавшие лидеры движения “Талибан” (Taliban Islamic Movement) и международной террористической сети Аль-Каида аль-Сульбах образовали своеобразный картель, в котором кабульские власти обеспечивали условия для выращивания опийного мака и производства героина, а люди бен Ладена и Аймана аз-Завахири – транспортировку, сбыт и отмывание денежных средств через Йемен, Судан, Пакистан.
Помимо финансового фактора, который, безусловно, явился определяющим в сращивании глобальной террористической сети и международной наркоторговли, важную роль также сыграл и идеологический аспект. Героин был превращен в средство политического воздействия на кафиров (неверных), таким образом, вооруженный террор был объединен с наркотеррором. Усама бен Ладен приобщил афганских крестьян и мелких торговцев опием к международному наркобизнесу с его колоссальным мировым рынком сбыта и сверхдоходами.
Известный пакистанский общественный деятель Ахмад Рашид (Ahmad Rashid, Ahmed Rashid), с конца семидесятых годов играющий важную роль в афгано-пакистанских отношениях, вспоминал, как в ходе переговоров с военным руководством “Талибана” (Taliban Islamic Movement) в Кандагаре в 1998 году, ему было прямо заявлено, что выращивание опиумного мака и производство героина допустимо, так как он потребляется кафирами (неверными), а не единоверцами-мусульманами.
С другой стороны, режим талибов заявил, что намерен твердо проводить в жизнь идею борьбы с “антиисламской” наркоманией, превратив эту идею в предмет политического торга за признание зарубежными странами и международными организациями движения “Талибан” (Taliban Islamic Movement) единственной законной политической силой, представляющей весь афганский народ.
По данным Программы контроля за наркотиками ООН (United Nations Drug Control Programme) в 1996 году в контролируемой талибами зоне было произведено 3100 тонн опия-сырца, что составило 40% от всего его количества, поступившего на мировой рынок (учитывается как опий, переработанный в морфий и героин, так и опий, потребленный в чистом виде).
Схема производства и расчетов за произведенный героина строилась в Афганистане в 1990-е годы следующим образом. Земледельцы получали в Кандагаре денежные авансы под будущий урожай опийного мака. Финансовые структуры охотно кредитовали производителей опиумного мака, так как, в отличие от традиционных для Афганистана сельскохозяйственных культур (пшеницы, кукурузы, ячменя, риса, пшеницы, картофеля, миндаля), опийный мак хорошо переносит жесткие климатические условия и вероятность неурожая очень мала. После погашения долга производители опиумного мака отдавали властям 10% в качестве налога (как правило, налог платился натурой – т.е. опием-сырцом), а остальной урожай опиума продавали владельцам нарколабораторий. Владельцы лабораторий платили властям 20% налог и также пользовались кредитами Кандагарского банка.
Налоги с наркобизнеса изначально были главным источником финансирования военных и административных расходов режима талибов, которые принимали меры по повышению урожайности опийного мака (опиумного мака), улучшению условий его культивирования, замене им традиционных культур (пшеницы, картофеля, миндаля). Были отработаны методы маскировки героина под чай, сахар, изюм; был создан жидкий высококонцентрированный субстрат основания диацетилморфина (основания героина) “Слеза Аллаха”; организованы поставки семян высокоурожайных сортов опиумного мака с селекционных фабрик стран Западной Европы и Америки; прекурсоров (компонентов для изготовления героина, в первую очередь, ангидрида уксусной кислоты) и минеральных удобрений с химических и оргсинтетических предприятий Пакистана.
Все попытки ООН и других международных организаций в 1996-1998 годах ввести запрет на посевы опиумного мака ни к чему не привели, так как талибы жестко увязывали рассмотрение этого вопроса с политическим признанием их режима и предоставлением экономической помощи, которая бы компенсировала потери доходов от посевов опийного мака. И если европейские страны были готовы к такому соглашению, то Соединенные Штаты при посредничестве Саудовской Аравии требовали также выдачи руководителей Аль-Каиды (Аль-Каеда аль-Сульбах): Усамы бен Ладена, Аймана аз-Завахири, Абу-Хака и Абдул-бари Атвана в качестве обвиняемых в организации взрывов перед американскими посольствами в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания) 7 августа 1998 года. Прошедшие в Кабуле в сентябре-октябре 1998 года переговоры по этому вопросу между лидером талибов муллой Мохаммадом Омаром и руководителем сил безопасности Саудовского королевства принцем Тюрки (Тюрки Фейсал, Турки ал-Фейсал) закончились провалом.
И только в 1999-2001 годах были предприняты реальные меры по сокращению производства – если в 1999 году было собрано 4000 тонн опия-сырца (сырья для производства героина), то в 2001 – только 185 тонн. Были созданы реальные предпосылки к сокращению выращивания опиумного мака в Афганистане до таких размеров, чтобы эта страна перестала играть сколько-нибудь значительную роль на международных рынках – так, как это было до 70-х годов XX века. Именно в этот период, по данным национальных антинаркотических ведомств европейских стран, на европейском рынке стал наблюдаться резкий рост мелкооптовых и розничных цен на героин, что свидетельствовало о значительном сокращении предложения.
В 1990-х годах основными центрами, где сосредотачивались крупнооптовые партии опия-сырца и героина, были афганские города Кундуз и Файзабад, а также пакистанский город Читраль, находящийся недалеко от афгано-пакистанской границы. Оттуда крупные партии опия-сырца и героина переправлялись в города Термез (Узбекистан), Ош (Кыргызстан) и Душанбе (Таджикистан) – ключевые узлы наркобизнеса в Средней Азии в 1990-е годы. Термез снабжался героином из провинций Афганистана, находившихся под контролем генерала Дустума, а Душанбе из южных районов Таджикистана, куда героин поступал с афгано-таджикской границы, проходящей по реке Пяндж.
В начале 1990-х годов район Оша (Ошский регион) стал ключевым перевалочным пунктом в транзите героина из Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана в Бишкек, Ташкент и Алма-Ату (Алматы) и далее в восточные субъекты Российской Федерации. Дальнейшая доставка осуществлялась как наземным, так и авиационным транспортом. В значительной степени этому способствовало наличие воздушного сообщения между Бишкеком, Ташкентом и Алма-Атой (Алматы) с административными центрами Урала, Поволжья, Сибири и Дальнего Востока. Именно этот маршрут играл ключевую роль в доставке героина в Российскую Федерацию. Самым “урожайным” для сотрудников из отделов по борьбе с незаконным распространением наркотиков российского МВД был рейс Душанбе-Москва, который совершался дважды в неделю на самолетах Ил-76. Также активно использовалась российская военно-транспортная авиация вертолетами героин перевозился из населенных пунктов Айнби и Нурек на аэродромы Министерства обороны РФ, и, далее – самолетами на подмосковный аэродром Чкаловск.
В настоящее время этот маршрут (особенно, его воздушный вариант) утратил свое прежнее значение, в первую очередь, в связи с активизацией российских правоохранительных органов в аэропортах прилета, а также значительно более жестким контролем грузов, перевозимых военно-транспортными самолетами. Современная ситуация с доставкой героина по Бадахшанско-Ошскому направлению подробно описана в шестой части исследования Транспортировка героина по территории среднеазиатских государств (Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан (Киргизия), Турменистан (Туркмения), Казахстан).
Северная область Таджикистана, в 1990-е годы являлась зоной посевов опиумного мака (опийного мака). Опий, экстрагировался в Пенджикентском регионе и в виде опия-сырца доставлялся в Ходжент, где осуществлялась его ректификация и производство конечного продукта – героина, который воздушным транспортом отправлялся в Москву и Санкт-Петербург.
Влияние афганского героина на ситуацию внутри России в 1990-е годы не было очень значительным – российская территория в первую очередь использовалась для транзита героина в страны Западной и Северной Европы, а не для сбыта. Хотя опийные наркотики и получили распространение в нашей стране именно со второй половины 1990-х годов, маршруты и объемы перевозок опия и героина были таковы, что не позволяли наркоторговцам организовать массовый сбыт в Российской Федерации. В этот период героин распространялся в отдельных группах (таких, как, например, студенты ВУЗов Москвы и крупных областных центров) и не был доступен основной части массовых потребителей. Однако в этот период произошло сращивание этической афганской (в первую очередь, пуштунской), таджикской и цыганской наркомафии, разделивших между собой производство, крупно- и среднеоптовую транспортировку, розничную и мелкооптовую торговлю героином, морфием (морфином) и опием (опиумом).
Рост производства героина после начала операции США и Великобритании
Начало “контртеррористической” операции США и Великобритании на территории Афганистана 7 октября 2001 года поставило крест на надеждах по прекращению производства опийных наркотиков в этой стране. С убийством пандшерского военного лидера Ахмад Шаха Масуда (Ahmad Shah Masood) террористами-смертниками Аль-Каиды 9 сентября 2001 года ушли в небытие договоренности об ограничении наркотрафика через таджикскую границу, а у руководства США и Великобритании, как и у нового правительства Афганистана под руководством Хамида Карзая, есть более неотложные дела. Непрекращающееся перераспределение мест в новом кабульском правительстве и дележ международной финансовой помощи – задачи более приоритетные, нежели борьба с наркобизнесом, приносящим к тому же немалый доход полевым командирам, которым принадлежит реальная власть в афганских провинциях.
На настоящий момент в Афганистане производится больше героина, чем когда-либо за всю историю этой страны. Попытки мирового сообщества решить данную проблему не дают никакого эффекта. В условиях непрекращающейся гражданской войны и отсутствия реальной власти Кабула над всей территорией страны, средства, выделяемые международным организациями на замещение посевов мака другими сельскохозяйственными культурами, расходуются на прямо противоположные нужды. В 2004 году правительство Хамида Карзая предложило афганским земледельцам 1250 долларов за каждый уничтоженный гектар опийного мака, в то время как скупщики сырья для нарколабораторий предлагают в среднем 16,000 долларов за урожай, собираемый с гектара (в этом климате возможно собирать два или три урожая ежегодно). Только в 2004 году 225,000 гектаров земель, ранее занятых традиционными сельскохозяйственными культурами – пшеницей, кукурузой, ячменем, рисом, пшеницей, картофелем, миндалем – были засеяны маком.
Складывается впечатление, что мировое сообщество в лице США и Великобритании не заинтересовано в решении данной проблемы. Почему? Посевы опиумного мака легко заметны на спутниковых фотографиях и аэрофотоснимках и занимают гигантские площади; расположение нарколабораторий хорошо известно; так же хорошо известны и крупные государственные и частные химические предприятия в Пакистане (в частности, ряд фармацевтических предприятий Пешавара), поставляющие прекурсоры (компоненты для производства героина) – в первую очередь, ангидрид уксусной кислоты; огромные объемы производства обслуживаются значительными транспортными потоками, которые не могут оставаться незамеченными в стране со столь слабой дорожной сетью, как Афганистан.
Наркобизнес чувствует себя настолько уверенно, что в течение последних трех лет производство героина было освоено на крупных фармацевтических предприятиях в Пешаваре (Пакистан) и Джелалабаде (Афганистан), не говоря об огромных нарколабораториях, способных перерабатывать десятки тонн опийного сырья в сутки. Движение грузового транспорта, перевозящего опий-сырец, прекурсоры (компоненты для производства героина) и готовой продукции хорошо видно на спутниковых фотографиях.
Еще в сентябре 1999 года премьер-министр РФ Владимир Путин провел переговоры с исполнительным директором Управления ООН по контролю над наркотическими средствами и предотвращению преступности (UNODCCP) г-ном Пином Арлакки, в ходе которых российская сторона дала согласие на использование спутника фоторазведки Космос-2365 (тип КА “Кобальт”) для съемки посевов опиумного мака.
Российские спецслужбы – Госнаркоконтроль (ФСКН РФ – Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков), ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации) и МВД (Министерство внутренних дел Российской Федерации), также не раз предоставляли своим американским коллегам и новым афганским властям разведданные о нарколабораториях, крупных складах наркотиков, основных маршрутах движения караванов с опием и героином. Реакции на действия России со стороны руководства США, Великобритании и Афганистана не было никакой.
По данным директора Агентства по контролю за наркотиками при президенте Таджикистана Рустама Назарова, ни от американцев, ни от временного афганского правительства информация об уничтожении лабораторий по производству наркотиков, посевов или складов, о нейтрализации каких-либо банд наркоторговцев не поступала. Между тем, по оценкам замначальника погрангруппы РФ в Таджикистане генерала Рамазана Джафарова, в этой Афганистане к осени 2003 года функционировало около 400 лабораторий и заводов по переработке опия в героин.
Президент Афганистана Хамид Карзай, пршедший к власти при прямой военной и материальной помощи США, в свом недавнем интервью дал ясно понять, что “героин, составляющий от 60 до 80% ВВП Афганистана, демонстрирует что афганцы – не нация нищих”. При этом он признал, что эта торговля представляет опасность не меньшую, чем терроризм, и его сограждане “объявят джихад наркотикам так же, как объявили его шурави (советским войскам)”.
Достаточно очевидно, что Хамид Карзай, несмотря на свои благие намерения, не в состоянии бороться с наркобизнесом. Колоссальный рост производства героина происходит под пристальным наблюдением коалиционных войск на территории Афганистана. США не хотят дестабилизировать правительство Карзая, лишая единственного источника доходов полевых командиров, которым принадлежит реальная власть в провинциях Афганистана. Однако эти же самые доходы продолжают оседать на счетах международной террористической сети Аль-Каида аль-Сульбах, которая даже после разгрома движения Талибан, продолжает контролировать основные маршруты доставки опия-сырца и героина.
Более того, после вторжения США в Афганистан и разгрома движения Талибан в ходе контртеррористической операции, суннитское руководство Аль-Каиды умело разыграло религиозную карту и централизовало деятельность суннитов – хозяев афганских маковых полей и героиновых лабораторий с деятельностью суннитов, живущих вдоль ирано-афганской границы. Сенатор-республиканец от штата Иллинойс Марк Стевен завил, что возглавляемая им комиссия располагает документальными свидетельствами того, что 28 млн. долларов, арестованные на одном из счетов сети Бен Ладена, заработаны на транспортировке афганского героина. Так же не оправдались надежды американцев на то, что последствия роста производства опия и героина не скажутся на ситуации внутри США.
Однако геополитические выгоды от сложившейся ситуации, по всей видимости, столь высоки, что даже наблюдающийся в последние годы рост опийной наркомании в самих США (впервые с начала 1980-х) не заставил американское руководство предпринять сколько-нибудь реальные шаги в этом направлении. Так, сегодняшний день американское правительство пришло к выводу, что самым эффективным средством борьбы с растущей торговлей героином будет формирование трехсторонней комиссии в составе США, Афганистана и Пакистана, несколько заседаний которой уже прошли в Кабуле. По итогам прошедших переговоров было озвучено совместное заявление “выражавшее удовлетворение от трехстороннего сотрудничества в деле борьбы с наркобизнесом”. Как не без иронии замечает директор Американского Центра за Демократию, Рашель Ехренфельд в своей недавней статье в New York Sun, “учитывая колоссальный рост производства за последние несколько лет, можно только удивляться, с чем это они себя поздравляют”.
Рост производства героина после начала операции США и Великобритании
При этом не может не вызывать недоумение политика двойных стандартов: в то время, как производство героина, угрожающее безопасности европейских и азиатских стран, выросло за последние четыре года более, чем в восемьдесят раз; борьба с производством кокаина и крэка (основными наркотиками на территории США) ведется все более жесткими методами.
Так в 2004 году министерством сельского хозяйства США был выделен грант в 10 млн. долларов на разработку нового гербицида для уничтожения посевов коки (сырья для производства кокаина и крэка) в Латинской Америке. При этом, как указывает Дэвид Сэндс, один из ведущих специалистов в данной области, по итогам конкурса победителем оказался гербицид, способный бороться только с кокой, а не его конкурент, уничтожающий как посевы коки, так и опийного мака.
Свою негативную роль играет также отсутствие взаимопонимания между Пентагоном (Министерством обороны США) и Государственным департаментом США в отношении данной проблемы. Дональд Рамсфельд (Defense Secretary Donald H. Rumsfeld) неоднократно заявлял о том, что Объединенный контингент антитеррористической коалиции (Combined Joint Task Force 76 in Afghanistan) должен быть задействован исключительно для борьбы с террористами и не касаться вопросов борьбы с наркобизнесом. Именно по его инициативе американские военные получили указание отпустить взятых в плен известных полевых командиров, которые являются крупными наркобаронами, в обмен на их согласие сотрудничать с новыми кабульскими властями в деле борьбы с салафистскими террористическими организациями, в первую очередь с афганским филиалом Аль-Каиды. По сути, подобное решение дало владельцам наркосиндикатов карт-бланш на развертывание массового выращивания опийного мака и производства героина.
Сотрудничество американских военных в лице Роберта Ньюберри (Robert Newberry), курирующим антинаркотические операции Пентагона, с афганской стороной в вопросах, связанных с оборотом опийных наркотиков, носит, во многом, формальный характер и ограничивается редкими встречами и пресс-конференциями с заместителем министра внутренних дел Афганистана генералом Мохаммед Дауд (Mohammed Daoud).
Позиция Госдепартамента США состоит в том, что решение одной задачи – борьбы с терроризмом – невозможно в отрыве от другой – сокращения производства опиатов, так как именно наркоторговля является основным (если не единственным) средством финансирования многочисленных террористических организаций, действующих как в мире в целом, так и в Средней Азии в частности.
Трудно предположить, что американские и британские спецслужбы не осведомлены, что именно опийный наркобизнес – выращивание опиумного мака, экстрагирование опиума и производство героиа – является основным средством финансирования исламистских террористических организаций, действующих под эгидой Аль-Каиды. В докладе ФБР, опубликованном по итогам расследования взрывов перед американскими посольствами в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания) 7 августа 1998 года, недвусмысленно указывается, что Усама бин Ладен (Осама бин Ладен) сделал ставку на массовое производство героина как на средство, позволяющее, с однй стороны, финансировать террористическую деятельность, а, с другой – разрушать западное общество изнутри.
Главный аналитик по международному терроризму и наркотикам при Исследовательской службе Конгресса США Рафаэл Перл, выступавший с докладом по этой теме на слушаниях в Сенате, указал на то, что террористические организации неспособны выживать без доходов от наркоторговли. Потребность террористов в таких доходах он отнес к особой форме “наркозависимости”.
Тем не менее, ни американское правительство, ни их британские союзники по антитеррористической коалиции, не считают направление борьбы с наркобизнесом приоритетным.
Однако можно ли предполагать, что действительная причина подобной политики кроется только несогласованности в деятельности различных ведомств США или, как заявил недавно официальный представитель Пентагона, страхе ввергнуть страну в пучину новой гражданской войны? Целый ряд геополитических соображений заставляет усомниться в этом – развитие ситуации в Афганистане по нынешнему сценарию слишком выгодно для США.
С одной стороны, наличие в лице Афганистана источника постоянной напряженности в регионе делает более сговорчивыми правительства среднеазиатских государств – наркобизнес является питательной почвой для коррупции и экстремистских и террористических организаций по всей Центральной и Средней Азии, что ослабляет власть Ташкента, Душанбе и Бишкека. Наглядной иллюстрацией могут служить недавние события в Бишкеке, основную роль в которых сыграли выходцы из Оша – одного из крупнейших центров наркоторговли. Киргизская “тюльпановая” революция наглядно продемонстрировали правительствам среднеазиатских государств всю шаткость их положения.
Развитие наркобизнеса, формирующегося по этническому и территориальному признакам, приводит к появлению территорий влияния группировок, что на фоне социально-экономического кризиса и распространения нищеты создают благоприятную почву для сохранениея напряженности в обществе среднеазиатских государств. Как справедливо замечает ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений АН Республики Таджикистан Косимшо Искандаров, “наркомафия прямо заинтересована в дестабилизации обстановки в стране, именно наркомафия финансирует действия отдельных вооруженных группировок, чтобы создать очаги напряженности, отвлекая тем самым органы власти [Таджикистана] от решения насущных социально-экономических проблем.”
С другой стороны, Иран, ведущий после победы в 1979 году исламской революции жесткую борьбу с наркобизнесом, и включенный администрацией Джорджа Буша в “ось зла”, испытывает постоянное давление со стороны очага наркобизнеса у своих восточных границ (ирано-афганской и ирано-пакистанской), что требует отвлечения значительных сил и средств от решения других задач, стоящих перед Тегераном.
Таким образом, можно с достаточной степенью вероятности предположить, что значительный рост посевов опийного мака (опиумного мака), ставшего за годы “контртеррористической операции” (2001-2006) основной сельскохозяйственной культурой в Афганистане, а, следовательно, и производства героина происходят не без косвенной поддержки руководства США и Великобритании. Хотя страны, в наибольшей степени страдающие от афганской наркоэкспансии неоднократно заявляли о резком ухудшении ситуации в Афганистане после начала “контртеррористической операции”, ни Вашингтон, ни Лондон не предпринимают никаких мер по сокращению производства опийных наркотиков – наоборот, с октября 2001 года, когда началась операция в Афганистане, объем производства опия-сырца в этой стране вырос почти в 100 раз.
Центры наркоторговли и маршруты транспортировки героина
Важным, если не ключевым, местом в деятельности всей инфраструктуры героинового наркобизнеса является Пакистан. Вопреки распространенному заблуждению, героин, как реализуемый на территории России, так и проходящий транзитом в страны Восточной и Западной Европы, не поступает в Таджикистан напрямую с территории Афганистана, а совершает достаточно длительное “путешествие”.
Экстрагированный из мака неочищенный опий (учитывая, что в последние годы выращивание опиумного мака осуществляется на всей территории Афганистана, указывать конкретные места сбора неочищенного опиума бессмысленно) через сеть скупщиков перемещается на заводы в провинциях Нангархар, Хост, Пактия, Гильменд, Кунар, Балх, Кундуз, где осуществляется его ректификация, переработка в морфий, а затем в героин. Оттуда готовая фасованная продукция (до 2001 года – основание героина (диацетилморфин основание) и экстракт “слеза Аллаха”, начиная с 2002 года – гидрохлорид героина (диацетилморфин гидрохлорид)) отправляется в Кандагар, являющийся не только крупным торговым, но и банковско-расчетным центром международного опийного наркобизнеса.
В Кандагаре сосредоточены финансовые организации, кредитующие сельхозпроизводителей опиумного мака, владельцев фармацевтических фабрик, нарколабораторий и транспортных средств, используемых для доставки сырья (опия-сырца), прекурсоров (химических реагентов, необходимых для производства героина) и готовой продукции (героина и экстракта “слеза Аллаха”). Через эти же финансовые организации осуществляются расчеты за реализованные оптовые партии героина и заключение сделок. Эти финансовые организации не обязательно являются частями полуподпольной сетью хавала (известна также под названием “хунди”, “чоп” или “чит”), зачастую это – крупные банковские структуры, известные во всем мире.
Кандагар находится в зоне ответственности 82 дивизии воздушно-десантных войск США – той самой, что в 2003 году первой вошла в Багдад – (US 82 Airborne Division, постоянное место дислокации Рэфорд, штат Северная Каролина (Raeford, North Carolina) или Биддефорд, штат Мэн (Biddeford, Maine)) и 173 воздушно-десантной бригады (173rd Airborne Brigade). В январе 2006 года в район Кандагара были переброшены спецподразделения из Канады и Великобритании – более 6000 военнослужащих.
Эти крупные и высокомобильные воинские формирования специального назначения постоянной готовности, укомплектованные квалифицированными военнослужащими и самой современной техникой, решают разнообразные задачи: охота за руководителями Аль-Каиды; ликвидация полевых командиров, неподконтрольных центральным властям; доставка снаряжения и боеприпасов вооруженным формированиям, лояльным Кабулу и т.д.
Таких же задач, как борьба с наркобизнесом, перед американскими, канадскими и британскими спецподразделениями не ставится. В ходе своего визита в Афганистан 22 декабря 2005 года, министр обороны Дональд Рамсфельд (Defense Secretary Donald H. Rumsfeld) еще раз подтвердил, что задачи Объединенного контингента антитеррористической коалиции (Combined Joint Task Force 76 in Afghanistan) должны сводиться к поддержке “законно избранного парламента Афганистана”, борьбе с международным терроризмом и преследованию лидеров движения Талибан.
Подобную же пассивность проявляют в Кандагаре и спецслужбы других стран, входящих в Объединенный контингент антитеррористической коалиции (Combined Joint Task Force 76 in Afghanistan), имеющие разветвленную сеть агентов, и полное представление о финансовых потоках, обслуживающих торговлю героином. Так, еще в декабре 2001 года британские спецподразделения появились в провинции Кундуз. Кундуз до сих пор является зоной ответственности британских военнослужащих в Афганистане, которые, в соответствии с распределением функций в многонациональных силах, они отвечают за борьбу с культивированием опиумного мака на всей территории Афганистана, а не только у себя на севере. Совершенно очевидно, что странно было бы ожидать реального эффекта от такой “борьбы с наркобизнесом”, когда места дислокации британских подразделений отделены от районов переработки опия-сырца и производства героина сотнями километров труднопроходимых горных троп.
Известно, что одним из самых уязвимых мест международного наркобизнеса и тесно связанного с ним международного терроризма являются финансовые потоки, обслуживающие их деятельность. Официальные власти США, оправдывая свое бездействие в деле борьбы с опийным наркобизнесом, любят ссылаться на то, что финансовые потоки наркобизнеса и терроризма якобы минуют традиционную банковскую систему и, в основе своей, обслуживаются системой нелегальных финансовых расчетов “хавала” (известна также под названием “хунди”, “чоп” или “чит”) – полуподпольной кредитно-расчетной сетью, функционирующей на основе личных знакомств и родственных связей.
С подобными утверждениями сложно согласиться, так как статистика раскрытых преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, во всем мире показывает, что в перемещении и отмывании средств, полученных от реализации героина, задействованы, преимущественно, легальные кредитные организации, являющиеся более дешевым, удобным и быстрым средством расчетов, чем хавала. Результаты деятельности Госнаркоконтроля (ФСКН РФ – Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков), созданного на базе расформированной налоговой полиции, убедительно демонстрируют, насколько уязвимы финансовые каналы наркосиндикатов – как банковские, так и хавала – при наличии политической воли, последовательности и согласованности в действиях силовых ведомств.
Так, например, в июле 2005 года в результате совместной операции ФСБ (Федеральной службы безопасности) и ФСКН (Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков – Госнаркоконтроля) была прекращена деятельность одной из ячеек афганской хавалы в Москве. Эта ячейка была тесно связана с легальными кредитными организациями, а несколько ее членов были сотрудниками крупных московских банков.
В обслуживании афганского наркобизнеса задействованы крупные и хорошо известные во всем мире кредитные организации, в том числе действующие и на территории США. Названия многих из них появлялись в открытых документах по итогам расследований спецслужб и Конгресса США, а также в прессе – в отношении этих компаний не было принято никаких мер. Официальная позиция американских властей состоит в том, чтобы пересекать финансирование наркобизнесом террористических ячеек на территории США, а деловые интересы упомянутых кредитных организаций в Кандагаре и других узловых центрах наркоторговли их не касаются. При этом сомневаться в характере их деятельности в Кандагаре не приходится, так как финансовое обслуживание торговли героином – это единственное, что может заинтересовать столь крупные организации в одной из самых бедных стран мира.
Из Кандагара крупные (более тонны) партии отправляются в Читральский район Пакистана (столица региона – город Читраль), который, несмотря на многочисленные заявления пакистанских властей о готовности начать борьбу с оборотом героина, был и остается ключевым узлом в распространении наркотиков, ориентированных на страны СНГ, Центральную и Западную Европу и Юго-восточную Азию. На территории этого региона находятся как крупные химические предприятия, снабжающие афганские нарколаборатории всеми необходимыми для производства ингредиентами (прекурсорами, в первую очередь, ангидридом уксусной кислоты (уксусным ангидридом)), так и оптовые транспортные базы.
Читральский регион Пакистана, как и Кандагар, в течение последних двух десятков лет находится под контролем салафистских организаций, самой известной из которых является сеть Усамы Бен Ладена (Осамы бин Ладена) Аль-Каида аль-Сульбах.
Обратный наркомаршрут у контрабандистов отлажен и безопасен – такса пакистанских таможенников не меняется на протяжении последних полутора десятков лет и составляет 15000 долларов за тонну героина.
Героин в основном перебрасывают из населенного пункта Шах-Селим, через перевал Дора-Ан (Тупхома) в Зебакское Алякадарство и Ишкашимское Улусволи, а также через Барогиль в Ваханский район. В центре Ишкашим наркотики реализуются крупным оптовикам следующего уровня и растекаются по всей границе с Республикой Таджикистан, откуда переправляются контрабандистами на сопредельную территорию. На северном берегу пограничной реки Пяндж героин скупается следующим уровнем наркокурьеров и транспортируется в центральные районы Таджикистана, по возможности в Душанбе – столицу с развитой транспортной инфраструктурой.
Как правило, скупщикам героина на севере Афганистана, являются этнические таджики – таким образом, движение героина из Афганистана и далее, через памиро-ошский коридор в Казахстан и Россию, осуществляется, преимущественно, таджиками. Моноэтнический состав преступных группировок позволяет снизить риск утечки информации и максимально повысить доходность на самом опасном и, следовательно, рентабельном, участке движения героина из региона производства в страны потребления.
До начала 2000-х годов наркотики, следовавшие по памиро-ошскому направлению, имели, как афганское, так и пакистанское происхождение; в настоящее время – только афганское. Если на северо-западном направлении используется, преимущественно, воздушный способ переброски больших партий с помощью легкомоторной авиации, то на северо-восточном направлении героин переправляется в Таджикистан на бурдюках, вплавь через пограничную реку Пяндж, одновременно используя и труднопроходимые тропы.
Безусловно, Таджикистан – далеко не единственный путь движения опийных наркотиков из Афганистана в страны бывшего СССР и Европу. Героин и опий идут через границы всех сопредельных с Афганистаном стран. Однако целый ряд факторов способствовал тому, что именно Таджикистан стал крупнейшим транзитным государством в международной торговле опийными наркотиками (опием, морфием и героином) на территории бывшего СССР. Тяжелое положение Таджикистана после гражданской войны 1992-1993 годов, нарушение единой системы экономических связей, существовавшей в СССР, последовавший развал экономики, резкий рост безработицы, труднодоступность и большая протяженность границы с Афганистаном сделали Таджикистан наиболее привлекательной транзитной страной для международной наркомафии.
.gif)
