В течение нескольких часов сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Бахчисарайского райотдела милиции издевались над 30-летним местным жителем, заставляя его признаться в преступлении, которое он не совершал.
Резонансное уголовное дело в отношении троих милиционеров уже рассматривается в суде. Перипетии процесса активно обсуждаются жителями Бахчисарая, которые порядком натерпелись от так называемых стражей порядка. О “подвигах” местной милиции могли бы рассказать многие горожане. Но люди опасаются за свою жизнь. Лишь двое пострадавших не побоялись пойти против сложившейся порочной системы. В результате трое милиционеров – сотрудников отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Бахчисарайского райотдела милиции (ОБНОНа) – оказались на скамье подсудимых.
“Мои мольбы о пощаде были бесполезны. И тогда я стал молиться Богу”
– Город у нас маленький, почти все друг друга знают, и сотрудников милиции тоже, – рассказывает один из пострадавших, электрик-наладчик Степан Иванов. – Поскольку у меня есть микроавтобус и по натуре я человек безотказный, не раз выручал наших милиционеров – то кого-то надо подвезти, то какую-то мебель перевезти. Отчего же не помочь людям? Когда утром 19 января, на Крещение, мне позвонил знакомый сотрудник милиции и попросил зайти на беседу в райотдел, меня ничего не насторожило. К тому же он сказал, что задержит меня буквально на десять минут. Ладно, думаю, зайду, а потом поедем с друзьями окунемся в водоеме, как положено в этот день. Приятели остались ждать меня в машине. Я вошел в кабинет № 112, это ОБНОН, присел на диван. Мне тут же сказали: “Парень, тебе никто не давал права садиться на диван, пересядь на стул”. А потом вдруг спросили: “А кто дал тебе право торговать в нашем городе? Где ты приобретаешь, хранишь и кому сбываешь наркотики?” Повторюсь, городок у нас небольшой, и все знают, что сотрудники этого отдела уже долгое время контролируют оборот наркотиков. “Ребята, вы не по адресу обращаетесь, вам хорошо известно, чем я занимаюсь”, – ответил я милиционерам. Тем не менее они продолжали задавать мне те же вопросы. Видя, что все безрезультатно, решили применить другие методы.
Один из сотрудников ОБНОНа вышел из кабинета и предупредил руководство: мол, если вдруг услышите крики о помощи, не реагируйте. Двое его коллег остались в кабинете. Отрезав куски тряпки, они стали наматывать их мне на запястья. Потом застегнули наручники за спиной. Достали из сейфа противогаз, натянули его мне на голову, и все это время спрашивали о наркотиках. Понял, что ребята не шутят, и попробовал вырваться.
Тогда они начали проводить допрос с пристрастием. “Утихомиривали” меня мощными ударами по позвоночнику, по почкам и затылку. Позже экспертиза показала, что почка опустилась на три сантиметра. Еще один милиционер регулировал поступление воздуха в противогаз: то перекрывал его, то снова давал чуть-чуть вдохнуть. В глазах все плыло. Когда они видели, что я теряю сознание, на какое-то время снимали противогаз. И тогда я истерически вопил, надеясь, что кто-то из посторонних все же зайдет в кабинет. Я кричал так, что меня наверняка слышали не только в здании райотдела, но и на улице. Милиционеры били меня по щекам, но я кричал еще громче. И один из них нанес мне несколько сильных ударов по голове и по носу, сломав его. В кабинет, где проводилась экзекуция, пару раз заходил начальник ОБНОНа. Он ни во что не вмешивался.
Я терял сознание, а эти нелюди приводили меня в чувство, и все начиналось снова. Из-за сломанного носа все лицо отекло, я испытывал адскую боль, пот катился градом. Но и этого мучителям было мало. Один из милиционеров начал принуждать меня к оральному сексу. Когда я отказался, он сказал: “Сейчас мы будем тебя насиловать”. Они положили меня на стол лицом вниз, спустили штаны. Этот изверг достал резиновую дубинку, натянул на нее презерватив и стал дергать меня за нижнее белье. Мои мольбы о пощаде были бесполезны, и тогда я стал молиться Богу. Не знаю, может, это меня и спасло, но они не сделали того, что задумали. Возможно, испугались, что прямо в кабинете я умру… Поставив меня на ноги, дали возможность отдышаться. Правда, наручники не сняли. Видите, – Степан показывает запястья, – сколько времени прошло, а следы до сих пор остались. Минут через двадцать освободили мне руки и отвели в туалет, чтобы я умылся и привел себя в порядок. После чего меня вывели из райотдела. Моих друзей в машине уже не было.
“Мы можем проводить у тебя обыск, а можем и… шмон”
– Отдав мне ключи от автомобиля, двое обноновцев сели в мою машину, третий, их начальник, в служебную, и поехали проводить обыск в доме, – продолжает Степан. – Я спросил их, для чего им это надо. “Ты ж понимаешь, – сказали они, – нам нужны результаты. Сейчас мы можем проводить у тебя обыск, а можем и… шмон, то есть начнем срывать полы, перекапывать огород. И все равно найдем у тебя “пару пяток” (на жаргоне наркоманов “пятка” – остатки дозы марихуаны. – Авт.)”. До сих пор не знаю, что это такое. Надо полагать, что-то наркотическое, раз они – сотрудники ОБНОНа.
Подъехав к дому Степана, садисты в милицейской форме приказали ему, избитому до полусмерти, позвать соседей в качестве понятых.
– Чтобы зайти к нам во двор, надо сначала закрыть собак, – рассказывает Степан Иванов. – Они-то меня и спасли. Я видел, как милиционеры, издеваясь надо мной, входят в раж, и понял, что они неадекватны. От таких людей можно ждать чего угодно. Поэтому пошел закрывать собак и… сбежал через другой вход. На следующий день я отправился в прокуратуру и написал заявление о случившемся. Там же мне выписали направление на медицинское освидетельствование и снятие побоев.
Глядя на фотографии, которые Степан сделал тогда, становится не по себе. Так изуродовать человека могли только нелюди.
– Приехав из института к своим родителям, я стала звонить Степану, так как на Крещение мы собирались после обеда поехать в Херсонес, – вспоминает тот день Ольга, гражданская жена Иванова. – Но он не брал трубку. Ближе к вечеру я забеспокоилась: не может быть, чтобы Степан так долго не отвечал на мои звонки и не перезванивал. Набрала номер его друга Игоря. Он-то и сообщил: “Ты что, ничего не знаешь? Степан был в милиции, потом его оттуда вывели с опухшим лицом и повезли в сторону Старого города (микрорайон в Бахчисарае. – Авт.), наверное, к нему домой”. Схватив такси, я помчалась домой. Возле двора стояла милицейская машина. Зайдя в дом, я поздоровалась, спросила, что происходит. Один из милиционеров сразу же стал мне хамить. А второй сказал: “В батарее нашли коноплю”. Я возмутилась, так как накануне Крещения делала в доме генеральную уборку, мыла все батареи, специально для этого даже ершик купила. И ничего в этой батарее не было. Милиционеры в один голос возмутились: “Ты хочешь сказать, что это мы подкинули?” “Это не я сказала, а вы”, – ответила я. Тогда один из обноновцев подскочил ко мне и стал разговаривать со мной на повышенных тонах. Я молча вышла во двор, там стоял их начальник. “Эти люди неадекватные, – сказала ему, – им доверять нельзя, поприсутствуйте при обыске”. Но он ответил, что обыск уже скоро закончится, пошел к машине Степана, снял с нее номера и положил их в багажник милицейской машины. “Чтобы он никуда не уехал, – говорит, – а завтра пусть придет к нам и заберет. Уже потом я узнала, что если снимают номерные знаки, то составляют протокол об изъятии. В это время остальные милиционеры вышли из дома и обратились ко мне: “Там в его (Степана. – Авт.) барсетке лежит паспорт, вынеси его”. Я пошла, достала паспорт, спрятала его в декольте и, выйдя, сказала, что не нашла его там. Милиционеры уехали.
Когда я увидела Степана, чуть в обморок не упала. На следующий день поехала к ректору института с заявлением на отпуск по семейным обстоятельствам. Он спросил, что случилось. Выслушав, сказал принести ему ксерокопии всех материалов, которые имеются по делу. Он ехал в Киев и хотел передать их Президенту Януковичу. Но встреча не состоялась, и ректор передал документы лично в руки Николаю Азарову. Узнав, в чем дело, глава Кабмина пообещал взять ситуацию под свой контроль. Ведь Степан не единственный, кто пострадал от этих нелюдей в милицейской форме.
– Действительно, сотрудники ОБНОНа отличились не раз, – говорит адвокат Степана Иванова Алексей Зайцев. – Даже по этому уголовному делу есть еще один пострадавший, которого избили во дворе дома на глазах у людей. Молодой человек, как и Степан, не побоялся заявить об этом в прокуратуру. Ведь борьба с милицейским беспределом в Бахчисарайском райотделе милиции велась не один год, было множество жалоб и заявлений. Но при отсутствии жесткой позиции старого руководства прокуратуры вся работа адвокатов и потерпевших, которые пытались найти правду, сводилась к нулю.
“Ночью я сел в машину и поехал в Киев, в Генеральную прокуратуру Украины. Оставил там заявление”
– В ходе проверок факты, изложенные в заявлениях двух потерпевших, подтвердились. Было возбуждено два уголовных дела, – говорит прокурор Бахчисарая Олег Демьяненко. – Следствие собрало доказательства, достаточные для предъявления обвинения трем сотрудникам райотдела милиции по статье 365 части 2 “Превышение власти или служебных полномочий, сопровождаемое насилием”. В отношении этих лиц избрана мера пресечения – подписка о невыезде. Они отстранены от должностей, уголовные дела переданы в суд, идет судебное следствие, эти работники милиции проходят в качестве подсудимых.
– Сложно было расследовать это дело? – спрашиваю у прокурора. – Ведь не так часто на скамье подсудимых оказываются работники милиции.
– В данном случае их поступки вопиющие. Расследовать дело было, безусловно, непросто. Давление было как со стороны самих работников, так и других сотрудников райотдела. Но прокуратура вместе с инспекцией безопасности Крымского главка милиции, специалисты которой работали в нашей следственной группе, провели расследование и установили очевидцев издевательств над людьми. На основании этого (хотя на досудебном следствии милиционеры не признавали свою вину и отказывались давать какие-либо показания) следствие считает, что собранных доказательств достаточно, чтобы доказать в суде вину милиционеров. Я поддерживаю обвинение по этому делу.
Для городка с населением 30 тысяч человек, где работники милиции, как и любой другой правоохранительной структуры, имеют определенный вес, это дело, конечно, резонансное. Даже то, что второе заявление пострадавшего от милицейского произвола поступило к нам после того, как человек узнал, что проводится проверка, говорит о многом.
– То есть люди поверили, что в прокуратуре им помогут, а не замнут дело, как это было не раз?
– Сейчас приходится убеждать людей, чтобы они нам верили.
– После того как вы обратились в прокуратуру и дело приняло такой оборот, обноновцы, издевавшиеся над вами, не пытались повлиять на ваше решение? – спрашиваю Степана.
– Они звонили мне, убеждая взять на себя наркотики: “Парень, ничего страшного на тебе не числится. Максимум, что тебе дадут, – два года условно”.
– Все-таки они хотят сделать из него наркомана, – говорит адвокат Алексей Зайцев. – Хотя ни Степан, ни второй пострадавший от милицейского произвола ни разу не судимы и к уголовной и административной ответственности не привлекались. Не замечены в каких-то криминальных ситуациях, чтобы можно было делать выводы о том, что они склонны к употреблению наркотиков.
– Несколько дней длился самый настоящий прессинг, – продолжает Степан. – А в воскресенье утром ко мне домой приехал сам начальник милиции. Сначала уговаривал, потом начал давить: мы тебя все равно “поломаем”. После такого разговора я ночью сел в машину и поехал в Киев, в Генеральную прокуратуру Украины. Оставил там заявление, в котором подробно описал все, что со мной случилось. В то время как раз шла предвыборная кампания, было много представителей телевидения, я и к ним обратился за помощью. Такое же заявление оставил в Прокуратуре Крыма, в Службе безопасности и в отделе по надзору за милицией.
– А сейчас вам угрожают?
– Угрозы следуют постоянно. Сначала это были звонки. Но не напрямую, а через моего друга: “Мы вас “заказали”, “мы вас убьем” и тому подобное… Начальник ОБНОНа тоже мне угрожал: “Мы все равно сделаем из тебя девочку. Это все из-за тебя происходит… Если бы не ты, ничего бы не было”…
– Даже после того, как дело передали в суд, обноновцы при встрече угрожали второму пострадавшему, – дополняет Алексей Зайцев. – Почему работники милиции ведут себя таким образом? Потому что уровень их профессиональной подготовки равен нулю. Уже в суде выяснилось, что они не знают элементарных нормативных документов, которыми должны руководствоваться в работе – проводить обыски, медицинские освидетельствования… Безнаказанность и покрывательство беспредела руководством Бахчисарайского райотдела милиции привели к тому, что произошло со Степаном и еще одним молодым человеком, тоже ставшим жертвой милицейского беспредела.
Елена ОЗЕРЯН “ФАКТЫ” (Симферополь)
.gif)
