СУНОРЭФ, «ПЕРВИНТИН» или ЭФЕДРОНОВАЯ ЛИХОРАДКА.

1985 год. Мне 18. Я студентка. Мне предлагают попробовать первитин. Крохотная «хрущовка», в которую набилось человек пятнадцать народу. На кухне мне делают внутривенный укол и …аххх! Cначала привкус химического зеленого яблочка во рту… потом… потом был рай. Мои глаза прикрыты шарфиком, все заботливо замолчали и выключили свет. Я лежу на полу на снятых с кресла подушках и мне неимоверно, невероятно хорошо. Я люблю всех, я обняла бы весь мир!

Это было начало моей наркоманской жизни и конец жизни нормальной, ибо после этого маленького укольчика я похерила первый курс мединститута, бросила мужа, перспективного художника, с головой кинулась в омут «винтовой» любви, ушла из родительского дома в съёмный флигель с печным отоплением, где не было элементарных условий для жизни, но зато была свобода, любовь, наркотики и рок-н-ролл!

Моим новым избранником стал Сережа Эфедрин, наркозависимый с большим стажем, старше меня на десять лет, совдеповский хиппи, не работавший в жизни ни одного дня, голимый «прол», писавший с ошибками…что меня в нем привлекло, профессорскую дочку, студентку медицинского института… что? Моя жизнь понеслась кувырком и галопом, причем по бездорожью. Сейчас я понимаю, что Сергей меня использовал по полной программе. Мои знакомства в среде медиков помогали мне доставать ампулированный эфедрин (нужен был именно такой, потому что из таблеток Эфик изготовлять первитин не умел), а самое главное – кристаллический йод, красный фосфор и соляная кислота легко выпрашивались в лабораториях того же медицинского института, надо было просто знать, куда идти, что, и у кого просить. Милиция в то время о первитине слыхом не слышала.

Был случай, когда нас задержал наряд милиции, привез в райотдел и при обыске у нас нашли йод, фосфор, соляную кислоту и пять кубиков первитина. И не обратили на это внимания, вернее, они даже не предположили, что это наркотик и прекурсоры. Сережа Эфедрин изготовлял первитин механически, наугад, совершенно не представляя себе, что он делает…это было чистой воды обезьянничанье, бессознательное повторение увиденных, тоже повторенных кем-то за кем-то действий, смысла которых никто из этой цепочки стихийных лаборантов не понимал. Эфик химии не знал вообще и принципиально… из школьного курса он не помнил даже Н2О… я его впечатлила своими знаниями (тогда нужно было сдавать вступительный экзамен по химии в мединститут, плюс на первом курсе я сдала два экзамена по химии, физической и коллоидной и органической). Я его сразила наповал предложением щелочить конечный продукт, используя для этого слабый раствор едкого натра и индикаторную бумагу для определения РН раствора. Почему-то варка происходила ночью. Эфик священнодействовал.

Потом мы кололись… укладывались отлавливаться, прикрыв глаза шарфиком… Тише! ТишшшшЕе! Свет! иии наступал ПРИХОД… А потом говорили, говорили, говорили… господи, о чем мы только не говорили. Химсекс, как это модно называть, пришел позже. Кстати , это не новое явление. Химсексом занимались еще в 90! Но тогда, вначале, наши винтовые ночи были целомудренны и глубоко интеллектуальны. Мы говорили о Германе Гессе, игре в бисер, докторе Фаустусе, истории Джона и Йоко. Мы слушали Морозова, Джетро Тал и оперу Ллойда Вебера о Иисусе Христе Суперзвезде. Все вертелось в моем тогдашнем детском протесте. Если бы это были 60-е годы и я родилась где-нибудь в Оклахоме, то я бы ушла в хиппи… начитанная дуреха, дочь разведенных родителей, хорошенькая веснушчатая девчонка с кукольными рыжими локонами. И я была в то время полной идиоткой, готовой броситься в любую авантюру… если мне красиво, антисоциально и романтично расскажут. О. какое счастье, что мне в то время не встретился какой-нибудь Робин Гуд тогдашнего разлива! Но это был Советский Союз 80-х и, как я сейчас понимаю, меня намеренно и расчетливо подсаживали на наркоту. Первитин, по легенде Эфика, предназначался для того, чтобы он мог на этом чудо-препарате (это не наркотик, а психостимулятор! – возбужденно блестя огромными зрачками, вещал мне мой возлюбленный) спрыгнуть с мака (который я тоже вскоре попробовала). А потом мы заживем долго и счастливо и умрем в один день. Наверное, от передозировки.

Это было так романтично – умереть молодым, умереть вместе… как японские влюбленные, которые не могут быть вместе. Умереть от золотого укола…Это звучит так красиво… хотя «золотой укол» – это всего лишь глупая, банальная, грубая, неопрятная, как всякая передозировка опиоидами – блевотина, паралич дыхательного центра, экзитус леталис, аутопсия, гроб, могила и никакой романтики. Объясните это юной дуре. По законам жанра тут должны присутствовать жестокие родители, противящиеся счастью влюбленных. К несчастью, мои родители, особенно мать, сделали глупость и начали принимать совсем не те меры, которые следовало. Они натравили на Эфика милицию и сделали его героем в моих глазах… и я увидела истинное лицо моего героя значительно позже, чем следовало. Романтика застила зрение и я не видела жлобства, патологической лени, паразитизма, возведенного в жизненный принцип. Эфик называл свою мать и тетушку быдлом, потому что они всю жизнь честно и тяжело трудились. А он работать не хотел… в те далёкие 80-е не работать было нельзя. Не поработай месяц – и тебя начнет беспокоить участковый, он будет приходить и интересоваться, с какой стати вы, гражданин, сидите без дела. Существовала административная ответственность за тунеядство. Великого русского поэта Иосифа Бродского по этой статье посадили – сочинение стихов в глазах судей работой не являлось! А Сережа Эфедрин в своей жизни работал всего две недели, учеником на заводе, куда его мама приводила за руку (все 2 недели!). Участкового стимулировала моя мама и беспокоил он нас очень настойчиво. Пришлось часто менять квартиры, скрываться, бегать.

Меня поражала способность Сереги лежать и … и просто лежать. Вероятно, он испытывал в это время нечто вроде состояния неги, знакомое античным философам. А у меня в то время было энергии хоть отбавляй – 18 лет, нетронутое здоровье и прекраснодушные несбыточные планы я мечтала, как я спасу Эфика от наркотиков, как он переломается, устроится на работу и… а что будет дальше, я почему-то не задумывалась. Равно как и о том, хочет ли мой избранник, чтобы его спасали. Все сказки заканчиваются одинаково. «…Тут сыграли они свадьбу и стали жить -поживать и добра наживать»! А дальше что, что дальше? Я была юная, глупая и как-то не отдавала себе отчета в том, что мой избранник – тяжелый психопат (бить меня он начал через месяц после знакомства, но так трогательно просил прощения… а я уже «залетела», я беременна… а я уже такую красивую картинку будущего нарисовала в своем воображении… как от нее отказаться, как вернуться домой, поджав хвост, к матери, которая меня не любит, к отчиму, который ненавидит? Я вкусила свободы и, самое главное – мне ужасно начали нравиться наркотики. А Эфик поддерживал во мне заблуждение, что можно легко удерживаться в эпизодическом употреблении, не «присаживаясь» в «систему». Потом доставать эфедрин стало вдруг как-то очень сложно… и в один прекрасный день началась мулька, джеф, болтушка..

История вторая. СУНОРЭФ.

Это была копеечная мазь от насморка, содержащая вазелин, как основу, камфору и очень много эфедрина. Эфедрин выделить было практически невозможно в чистом виде. Но из сунорэфа можно было делать эфедрон. Кристаллы марганца, уксус, несколько минут – и, вуаля! Получалось нечто неимоверно токсичное, бурого цвета, смердящее камфарой и уксусом, но прущее! Выработался определенный алгоритм – по очереди заходили в аптеку и покупали по три баночки на рыло. Через какое-то время то ли весь сунорэф скупили, то ли аптекарские работники вкурили, что дело нечисто. Следующий бум произошел с теофедрином. Там, кроме эфедрина, содержалось немеряное количество веществ. Но большинство этих лекарственных средств растворяется в ацетоне. А вот эфедрин, как раз, не растворяется. Действительно, голь хитра на выдумки. Теперь кто-то из участвующих девочек отправлялся в близлежащие гаражи к автолюбителям на поиски ацетона. Фабула была проста и незатейлива. Родители в отъезде, мы гуляли-веселились, так здорово веселились,что поцарапали холодильник, надо царапину закрасить, нужен ацетон… и ацетон находился. Эфедрон из теофедрина получался бледно зеленого цвета и с безумно тяжелым отходняком. У нас сформировалась компания – две пары. На девушках лежала задача – за период с понедельника до пятницы обегать все мыслимые аптеки, купить десять пачек теофедрина, найти ацетон. В пятницу вечером Эфик мутил «болтушку» (эфедрон) и мы вчетвером устраивали себе праздник. Это длилось тоже недолго. В конце концов и теофедрин стал недоступен. Началась Эра солутана.

История третья. СОЛУТАН.

Много месяцев подряд, особенно в спальных районах города Донецка происходило следующее – молодые люди, а чаще – молодые женщины, обходили квартиры, подъезды, дома и целые районы (!) по следующему сценарию. В квартире раздавался звонок в дверь, на пороге стоит женщина в домашнем халате. «Я ваша соседка, – говорит она, у меня ребенок заболел, нет ли у вас случайно вот такого лекарства?» и показывает пустой пузырек от «Солутана», микстуры от кашля с большим содержанием эфедрина (примерно грамм). И очень часто это срабатывало… дальше было два варианта: с помощью эфира, бензина и соляной кислоты извлечь чистый кристаллический эфедрин и изготовить из него первитин или же с помощью соды, кастрюли и водяной бани добыть щелочное соединение эфедрина и очень быстро уколоться эфедроном. Ох, сколько квартир, сколько домов я обошла когда-то… Когда закончилась эта лафа, «Солутан» стали покупать на вещевом рынке (тогда как раз открылись первые вещевые рынки).

Эпилог.

Потом появились таблетки, содержащие псевдоэфедрин, такие, как «зестра», «терафун» и прочие, варщиков появилось очень много, употребление «винта» стало массовым явлением.

Елена Курлат