На минувшей неделе Глобальная комиссия по антинаркотической политике, членами которой являются бывший генсек ООН Кофи Аннан, экс-президенты Швейцарии, Мексики, Колумбии и Бразилии, признала, что война мирового сообщества с наркотиками привела лишь к увеличению доходов наркобизнеса. Комиссия в связи с этим призвала отказаться от уголовного преследования наркоманов и задуматься о легализации марихуаны. Россия же идет прямо противоположным путем: в ближайшее время страну по инициативе президента Дмитрия Медведева ждет серьезное ужесточение антинаркотического законодательства.
Глобальная комиссия из 19 политиков и общественных деятелей с мировым именем выступила с сенсационным признанием о том, что международная борьба с наркотиками провалилась. Согласно докладу, с 1998 по 2008 год мировое потребление нелегальных опиатов выросло на 35%, кокаина — на 28%, а марихуаны — на 8,5%. Соответственно, выросли и доходы наркомафии.
Авторы доклада рекомендовали прекратить “криминализацию и маргинализацию” людей, употребляющих наркотики и не причиняющих вреда окружающим. Эксперты призвали относиться к ним прежде всего как к больным — не сажать в тюрьму, а оказывать медицинскую помощь. Однако самым нашумевшим выводом стало заключение о необходимости легализовать производные конопли и заняться их регулированием. “Снимите табу на дебаты и реформы”,— призвали докладчики правительства.
В ответ глава ФСКН России Виктор Иванов обвинил членов комиссии в работе на наркомафию. “Мы должны осознать, что имеем дело с глобальной пиар-акцией по пропаганде наркотиков”,— заявил господин Иванов. К докладу довольно сухо отнеслись и официальные представители США и других государств.
Европейские страны действительно все более скептически оценивают идею “легалайза” легких наркотиков. Та же Голландия постепенно сокращает количество кофешопов, где можно легально приобрести марихуану. Сейчас власти Нидерландов обсуждают закон, разрешающий продажу каннабиса только гражданам страны.
Однако параллельно с этим в Европе уже выполняют другую рекомендацию Глобальной комиссии: снижают наказание за хранение и использование наркотиков. Так, с начала 2011 года в Чехии отменили тюремное заключение для лиц, у которых обнаружено при себе до 15 г марихуаны, до 4 таблеток “экстази”, 2 г амфетаминов, 1,5 г героина или 1 г кокаина. При этом распространение наркотиков по-прежнему грозит уголовным наказанием. Власти страны обосновывают закон необходимостью декриминализации наркозависимых. В России прослеживается обратная тенденция.
Согласно ежегодному докладу Международного комитета ООН по контролю над наркотиками, в России насчитывается 2,5 млн наркоманов и свыше 5,1 млн лиц, от случая к случаю употребляющих наркотики. По данным ООН, Россия занимает первое место в мире по потреблению героина.
В 90-е годы из УК исключили статью за немедицинское употребление наркотиков — сейчас за это полагается лишь штраф. При этом хранение и перевозка наркотиков “в крупном размере” даже без цели сбыта считается преступлением (для ряда запрещенных веществ крупный размер начинается практически от 0 г).
В конце апреля 2011 года президент Дмитрий Медведев провел заседание президиума Госсовета, целиком посвященное борьбе с распространением наркотиков. Глава государства поручил правительству и своей администрации за два месяца проработать идею о возврате к уголовной ответственности за употребление наркотиков. Также президент предложил подумать о возможности введения принудительного лечения — как основного или альтернативного наказания для лиц, совершивших нетяжкие преступления, связанные с наркотиками. Кроме того, Дмитрий Медведев потребовал уже к началу нового учебного года законодательно обеспечить возможность тестирования школьников на употребление наркотиков.
Минздравсоцразвития и Минобрнауки уже заявили о работе над подготовкой закона о тестировании учащихся. Пока понятно только, что оно должно быть анонимным — результаты узнает только ученик и его родители. Планируется, что от процедуры можно будет отказаться, однако “уклонисты” в любом случае вызовут подозрение. Глава российского Союза ректоров Виктор Садовничий, в частности, предлагает отчислять студентов, уличенных в неоднократном употреблении наркотиков, из вуза. Глава ФСКН Виктор Иванов выступил с идеей проводить тестирование в рамках ежегодной диспансеризации (к слову, все сотрудники ФСКН регулярно проходят такую процедуру, что не избавило ведомство от ряда громких скандалов, связанных с употреблением наркотиков). Однако Минздравсоцразвития выступает против идеи совмещения проверки на наркотики и диспансеризации. А Русская православная церковь и вовсе неожиданно выступила против обязательного тестирования в школах, заявив, что такое решение должны принимать родители.
Сами учащиеся уже продемонстрировали свое отношение к президентскому распоряжению. В конце мая 22 тыс. бурятских школьников в возрасте от 13 до 18 лет должны были провериться на употребление наркотических веществ. Однако в день тестирования почти 8 тыс. учеников отказались от обследования или просто не пришли в школу.
Еще больше вопросов вызывает президентская инициатива принудительного лечения наркозависимых как альтернатива наказанию за совершенные преступления. Оно действительно существует во многих странах, однако стандарты лечения Всемирной организации здравоохранения серьезно отличаются от российских. Многие отечественные наркологи рассматривают наркоманию как “форму психического расстройства, равного бреду”. Только в РФ при лечении опиоидной наркомании применяют нейролептики типа галоперидола и аминазина, а также противоконвульсанты. При этом в показаниях к применению этих лекарств, которыми лечат психические расстройства, отсутствует наркотическая зависимость, но российская наркология не обращает на это внимания. Помимо этого в России широко предлагают разрешенную Минздравсоцразвития услугу “кодирования”, когда наркоману якобы вводят вещество, мешающее получать удовольствие от наркотика. В мире этот метод, по словам наркологов, считается мошенничеством.
С наркоманией борются и общественные активисты, которые лечат наркозависимых изоляцией и “трудотерапией”. В прошлом году руководитель центра “Город без наркотиков” в Нижнем Тагиле Егор Бычков был осужден на 3,5 года лишения свободы за “похищение человека”. После на это дело обратил внимание президент, и суд высшей инстанции поменял наказание на условный срок.
В большинстве стран, столкнувшихся с проблемой опиоидной наркомании, ее лечат согласно стандартам Всемирной организации здравоохранения, как другие хронические заболевания. Врачи предлагают для начала снять симптомы с помощью так называемой заместительной терапии, когда пациентам под строгим контролем выдают не вызывающие удовольствия заменители наркотика — метадон или бупренорфин. В итоге наркоману не надо добывать героин криминальными способами, а врач может постепенно снижать дозировку.
И Минздравсоцразвития, и ФСКН не считают терапию “научно обоснованным стандартом лечения”. Российские чиновники называют ее аморальной и периодически повторяют, что в других странах от нее отказываются. Однако по статистике медицинских ведомств в США заместительную терапию получают более 250 тыс. человек, в Китае — 440 тыс., а в Иране — 150 тыс. наркозависимых. На пространстве бывшего СССР заместительной терапии нет только в трех государствах — Узбекистане, Туркменистане и России.
Высказанные президентом Медведевым инициативы по ужесточению антинаркотического законодательства ранее обсуждались в российском медицинском сообществе, причем наркологи так и не смогли прийти к единому мнению о целесообразности таких шагов. Однако спешка главы государства показывает, что соответствующие законы будут приняты в ближайшее время. Правда, как именно их придется выполнять, сказать не может никто.
Александр Черных
Цена вопроса
Когда я слышу о предложениях наших властей, то пытаюсь представить, что было бы, если бы такие меры ввели в 90-е годы. Как раз тогда я начал употреблять наркотики в школе. Тестирование? Боже, да меня просто лишили бы возможности получить хоть какое-то нормальное образование. Что бы меня ждало — наркоучет в 12-13 лет и, как следствие, отчисление? В то время многие из моих друзей сами, без тестирования одумались, просто глядя на сверстников, не имеющих отношения к наркотикам.
Впрочем, всем понятно, что на практике такое тестирование будет работать “для галочки”. Власти Татарстана, например, очень гордятся тем фактом, что несколько лет тестируют студентов. А моя знакомая, староста группы, рассказывает: когда планируется очередное “внезапное” тестирование, ей звонят из деканата и просят передать определенным студентам, чтобы они в этот день не приходили на занятия. Чиновники отчитываются, что благодаря их усилиям Россия справилась с наркотизацией молодежи, а руководителям вуза не нужна подпорченная репутация учебного заведения.
Нам предлагают сажать людей за употребление наркотиков. Другими словами, потратить уйму денег на содержание заключенных. Потратить на то, что не помогает! Интересно, сколько людей встает на путь исправления в наших “исправительных” колониях? Там, где сотрудников задерживают как раз за пронос наркотиков для заключенных. А уж как обрадуются сотрудники ФСКН и полицейские, которые смогут увеличить сумму взяток за подброшенную ими же “травку”… Это, кстати, касается и тех, кто никогда не прикасался к наркотикам. Вы уверены, что сможете доказать судье факт вымогания взятки сотрудниками органов?
В качестве альтернативы власть предлагает принудительное лечение, забыв, что российская наркология сейчас просто не может вылечить наркозависимых. Практически во всех странах мира наркологи пользуются научно обоснованным, эффективным и дешевым методом заместительной терапии. Только у нас это называют “раздачей наркотиков”.
В итоге общество, поддавшись популистам, начинает требовать “инквизиторских” способов Евгения Ройзмана и Егора Бычкова. Ну и как мне могут помочь наручники? Может все-таки болезнь надо лечить, а не изгонять недуг истязаниями?
Мы познакомились с женой в реабилитационном центре. С тех пор у нас обоих были срывы, сейчас мы оба находимся в состоянии ремиссии — не употребляем наркотики. Но каждую весну у нее обострение болезни. Ничего специфического — сезонный фактор действует на любого человека, просто на кого-то серьезнее. И каждый год мы не знаем, чем это закончится. Очередным срывом? Или она справится? Да и сам я не застрахован от рецидива своей болезни…
Да, это именно болезнь. Почему-то о наркомании говорят все — чиновники, полицейские, политики, священники, но мало кто спрашивает врачей-наркологов. Хотя именно они знают, как надо лечить, вот только зависят все от тех же политиков.
Автор: Александр Черных
Коммерсант
Фото: Мария Заикина / Коммерсантъ
.gif)
