Вот такая непривычная дата. Месяц назад был другой День – борьбы с наркоманией и наркобинесом, но это даже не альтернатива. Потому что жертвы и смерти на самом деле есть. А борьбы – на самом деле – нет. А знаете, как этот день отметят? Во всем мире сотни людей принесут цветы и белые тапочки к … посольствам России. Именно наше отношение к наркозависимым людям считается одним из самых репрессивных. И лицемерных. О статистике «по торчкам» расскажет Михаил Голиченко, кандидат юридических наук, в прошлом капитан милиции, потом – сотрудник Управления ООН по наркотикам и преступности (Москва).
Несмотря на все уверения, что государство борется с трафиком и отлавливает крупные партии героина в мешках с луком, на самом деле, в подавляющем большинстве дел, связанных с наркотиками, фигурируют количества меньше грамма. То есть, как и прежде, вместо наркобаронов сидят те же торчки.
Вот так мы победим наркобизнес.
О статистике «по торчкам» мне рассказал Михаил Голиченко, кандидат юридических наук, в прошлом капитан милиции, потом – сотрудник Управления ООН по наркотикам и преступности (Москва). А с недавних пор – ведущий аналитик по правам человека Канадской правовой сети по ВИЧ/СПИДу, где он занимается вопросами наркополитики в странах бывшего СССР.
– «Безграничная Непоследовательность» – вот так я бы охарактеризовал российскую “войну с наркотиками”, – говорит Михаил. – Смотри. В 2009 году состоялось заседание Совета Безопасности, и Президент России выразил там четкую мысль (в его устах она прозвучала как новость): “Пора смещать акцент с силовых и запретительных способов решения проблемы на лечение, а затем на реабилитацию после этого лечения и меры профилактики…”
Не прошло и двух лет. В апреле 2011 года происходит Госсовет в Иркутске. И директор ФСКН Иванов подводит такой вот итог: «в мегаполисах каждый третий приговор выносится по наркопреступлениям; количество заключенных наркопотребителей с 2005 года увеличилось в два раза; наркопреступления занимают третье место после краж и экономических преступлений».
С одной стороны, эти цифры говорят о многом, с другой – ни о чем. Можно, предположить, что ФСКН до такой степени успешно работает, что каждый третий приговор в мегаполисе – это приговор именно наркобаронам. Но переходим к анализу судебной практики и видим: из 103 тысяч уголовных дел, которые дошли до суда в 2010 году, – только около 20 тысяч- одна пятая – это дела, связанные с торговлей наркотиками. Все остальные, – а их получается более 80 тысяч! – это дела, непосредственно связанные с потреблением: а именно, хранение без цели сбыта, либо мелкий сбыт, скажем, до 0,5 грамма героина.
– Слушай, неужели живы пресловутые “палки”? Ведь, на самом деле, года два уже говорится, что “мы не сажаем больных, мы сажаем торговцев”.
– Сотрудникам правоохранительных органов необходимы показатели. Несмотря на слова Нургалиева, что палочной системы нету – она есть. И самый простой способ “срубить палку” – задержать потребителя.
– А что – на самом ли деле тяжело ловить крупных сбытчиков? «Палки»-то и на них нужны.
– Для крупного сбытчика ты ее будешь делать месяц-два. Проще задержать потребителя и квалифицировать его деяние по более тяжкой статье. Раньше можно было за остатки в шприце “уехать”, за любое количество героина сразу наступала уголовная ответственность. Потом в 2004 году повысили величину крупного размера до одного грамма героина, и во многих приговорах – р-раз, появились количества выше грамма – 1,156, например. В 2006-м минимум съехал до 0,5 грамма, и во многих приговорах появились 0,541, 0,575. То есть, величины, как раз достаточные для “крупного размера”. Но это – для хранения без цели сбыта. А привлекать к уголовной ответственности за сбыт можно при любом размере.
Дело “Екатеринбургского наркобарона”
С одним таким “наркобароном”, у которого “изъяли” героина на 27 тысяч рублей, я почти знакома.
Жителя Екатеринбурга Женю Конышева я увидела первый раз по телевизору – он принимал участие в ток-шоу о печально известном екатеринбургском фонде “Город без наркотиков” (ГБН). Это было неожиданно для нашего телевидения – чтобы человек вышел и с открытым лицом сказал: “Я – наркозависимый”.
Но так вышло, что с Конышевым мы были до этого знакомы заочно. Зимой он приезжал ложиться в московскую наркологическую больницу № 19. Поехал он туда не из-за каприза – в Екатеринбурге приличной наркологии нет, излечиться там нельзя. И вот в Москве Женя сначала приехал в Департамент здравоохранения, – как иногородний он должен был получить “розовый талон”, такое направление. Но из Департамента его выгнали и направления не дали.
Без денег, в ломке он оказался в чужом городе, хотя приехал с сильным желанием лечиться. Друзья Жени позвонили мне, я – главному наркологу с вопросом “что-делать?”, и только так он попал в больницу. А потом, находясь в командировке в Екатеринбурге, я познакомилась и с его девушкой Леной, которая как-то очень безнадежно говорила о том, что она тоже когда-нибудь поедет в Москву вслед за Женей, но ни во что уже не верит… Разве можно вылечиться? Еще и бесплатно…
Известно, что московский ребцентр на Люблинской улице – один из лучших в стране. По крайней мере, так он себя позиционирует. Но даже в нем успешно проходят реабилитацию всего 7,5 человек из 100. Женя в эти семь с половиной не вошел, лечение ему не помогло. И было очень жаль. Когда я вернулась в Москву, он уже уехал обратно в Екатеринбург. Мы опять не встретились. И оставалось только надеяться, что в родном городе он найдет силы держаться.
А после этого его нашли журналисты ток-шоу и попросили рассказать о ГБН, в котором он когда-то “пролечился” 8 дней и сбежал. И вот я сидела, смотрела передачу и удивлялась его смелости. Женя рассказывал о «холодной» камере, в которой он просидел, о том, как людей пороли ремнями, что его принуждали к участию в оперативной закупке, как подсадную утку.
В студии присутствовали и первые лица “Города…” – Ройзман и Маленкин. Естественно, им это не понравилось, потому как они себя считают маленьким таким спасением нации от наркомании. Они начали кричать: “Да хорош врать! Никто никого пальцем не трогал! Мы тебя сейчас по базе данных пробъем и узнаем, был ли ты у нас или нет!”. Маленкин прямо в студии начал куда-то звонить. Но публика поверила Жене: камера показала женщину, из глаз которой текли слезы. Это была мать, которая до этого собиралась отдать в ГБН своего сына.
…Это было 24 февраля. А 23 апреля уже в Екатеринбурге Евгению позвонил его друг Х. и стал упрашивать помочь купить ему героин. Упрашивал долго. В конце концов Женя уступил, взял у Х. две тысячи рублей (несмотря на значительность суммы, этого хватило бы всего на две дозы) и поехал к барыге. Тот взял деньги, но сказал, что позвонит позже и скажет, где взять наркотик. Конышев направился домой, и около дома его задержали. При нем не было ничего – ни денег, ни наркотиков.
Тем не менее, его доставили в РОВД другого района, там, по словам Конышева, оперативник демонстративно положил ему в карман 2,72 грамма героина со словами: “Так будет справедливо”. Это было при свидетелях – других задержанных.
И вот – картина маслом: одним из понятых значится сотрудник “Города без наркотиков” по фамилии Полуторный, который также участвовал в передаче 24 февраля. В ходе передачи про него сказали, что он излечился в Фонде, и на счету Полуторного более 180 операций. Кроме того, и сам Х. сказал на допросе, что в настощий момент он находится в Фонде ГБН на лечении.
Казалось бы – все шито белыми нитками. Но сейчас Евгений Конышев находится в СИЗО в ожидании суда по обвинению в хранении наркотиков в особо крупном размере. А это – лет семь. Ай да спецоперация. Молодцы, спасли город от наркотиков.
Употребление и наказание
– Но если мы спросим любого чиновника: “Является ли наша судебная практика репрессивной?”, он скажет: “Нет”, – продолжает Михаил Голиченко. – Потому что во многих регионах до 80% приговоров по уголовным делам о наркотиках связаны либо с условным сроком, либо, в очень редких случаях, это какая-то альтернатива. И он будет прав. Проблема только в том, что вынося такой приговор, судья через несколько месяцев вновь видит человека на скамье подсудимых.
Вот, допустим, Конышев. У него “джентльменский набор наркомана” – два покушения на кражу, потом – хранение. У него уже были условные сроки, и он был на испытательном сроке, когда его сейчас вновь задержали. Большинство людей, которые попадают в места лишения свободы по наркостатье, не первый раз предстают перед судом. И с этой точки зрения, формально, наши чиновники правы, когда говорят: “Да, в первый раз мы даем ему возможность – изымаем и отпускаем”.
Но что значит “дать возможность” наркозависимому человеку? Если у человека зависимость, то сколько угодно “давай ему возможность” без лечения, он в любом случае начнет снова потреблять. И снова будет попадаться. И в этот раз его уже осудят как рецидивиста, и он “уедет” лет на семь. Хотя человеку необходимо качественное лечение.
Так что, при отсутствии лечения, при полном непонимании со стороны правоохранительных и судебных органов, что такое наркомания как явление, мы получаем то, что у нас есть.
– Но теперь все как бы изменится. У нас же будет альтернатива – или садишься, или проходишь лечение. Вот только никто понять не может – альтернатива будет предлагаться по приговорам, связанным с наркопотреблением, включая, допустим, кражи. Или само наркопотребление станет преступлением?
– Президент на Госсовете 18 апреля дал задание Путину и Нарышкину, чтобы оба к 25 июня представили ему предложения о внесении изменений в УК за повторное употребление. 25-е, кстати, давно прошло. Никаких предложений нет…
Цитата
Из поручения президента: “Правительству РФ и администрации президента РФ представить предложения об установлении ответственности за систематическое немедицинское употребление наркотических средств и психотропных веществ, а также о возможности применения в качестве основного или альтернативного вида наказания для лиц, совершивших преступления небольшой тяжести, связанные с наркотиками, обязанности прохождения медико-реабилитационной процедуры избавления от наркотической зависимости”.
Сейчас употребление подпадает под ст. 6.9 КОАП (“Потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача”. Влечет наложение административного штрафа в размере четырех до пяти тысяч рублей или административный арест на срок до 15 суток). Но замысел заключается в том, – директор ФСКН Иванов неоднократно называл это “инновационный подход” – что теперь человек, если первый раз попал, то получает административную статью. А второй и дальше – уже будет уголовная. Это будет теперь преступление. И в качестве меры наказания будут какие-то меры: может, штраф, может, лишение свободы. Но при этом расчет идет на то, что человек будет иметь возможность получить альтернативу в виде лечения. И ему будет предложено: ты куда хочешь, на нары или в больницу?
Но что интересно – все эти “инновации” уже давно существуют. Возможность освобождения от наказания и прохождение взамен него лечения предусмотрена и в Административном, и в Уголовном кодексе. Но это все с помпой преподносится как что-то новое!
У нас есть 73-я статья УК “Условное наказание”. И там сказано, что в рамках условного осуждения можно получить обязательство пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании и токсикомании. Это уже есть! Причем, даже по тяжким статьям, главное, чтобы назначаемое наказание было до 8 лет. И многие суды это применяют.
Но что происходит на практике: человек, получив такой приговор на руки, идет к наркологу. У того нет коек. 15 коек на область – ты это знаешь и без меня. И в итоге, маленькая взяточка, тот ставит подпись на справочке: “Прошел курс лечения”. Человек пошел дальше в уголовно-исправительную инспекцию, отнес туда справку, инспектор посмотрел, говорит: ну слушай, выполнил обязательство, молодец.
– А он бы прошел лечение, было бы где…
– Да. И получается, с одной стороны, наркологу проще взять взятку, или просто закрыть глаза, потому что по–другому он просто не может – ну куда он его положит?! И инспектору – что, нос совать: “Ты точно прошел лечение? а излечился ли ты?” Есть бумажка, принято, слава богу. А второй раз попался – все, у тебя нет мотивации, на нары. Так или иначе, все упирается в нормальное лечение. Пока его не будет, не будет толку. Все инновации рано или поздно упрутся в лечение…
– Мой друг Леша лечится от наркомании 15 лет. В том числе – в наших лучших центрах. Это чудесный человек, но – увы, иногда срывается. Это что – если его задержат во время срыва, то ему светит уголовная статья? Да с какой стати – он и так лечится всю жизнь?
– Очень многим она будет светить после возможных “инноваций”. Но наказания за употребление быть вообще не должно! Во-первых, это будет наказанием за болезнь. А ведь в поле зрения правоохранительных органов сразу попадают люди, у которых уже сформировалась та или иная степень зависимости, как этот твой знакомый – Алексей. Во-вторых, как профилактика эта мера также не сработает! Наука не стоит на месте, и есть много исследований на эту тему. Доказано, что наказание за употребление наркотиков людей не отпугивает. Для профилактики нужны научно обоснованные, а не популистские меры.
Война с наркоманией. Продолжение.
– Парадокс – 228 статья УК (за операции с наркотиками) помещена в главе “Преступления против здоровья населения”. Ее цель – сохранение здоровья населения. Но человек, который все время боится, что его задержат, – он колется в подъезде, подвале, грязными иглами, отсюда абсцессы, потеря конечностей, инвалиды, переполненность тюрем, рост ВИЧ-инфекции и гепатитов. Все оттуда. То есть, по сути – наказание этих целей не достигает и выступает наоборот, против здоровья населения! Еще одно проявление безграничной непоследовательности.
– И долго она будет продолжаться?
– Ну если нам не жалко людей и денег, то, наверно, можно продолжать. Проблема войны с наркоманией – это отражение отношения российской власти к решению серьезных проблем. Запретить, надавить, танками-пушками. Не получится. Все будет только усугубляться с точки зрения медицинской составляющей.
А больше всего я боюсь того, что если Минздрав и дальше будет действовать “как партия сказала”, то просто будут фальсифицировать данные. Сейчас будет меньше количество ВИЧ-инфицированных, потому что не закупили тест-системы. Следовательно, будет меньше людей становиться в очередь за лечением от ВИЧ – они просто будут умирать. По “другим причинам”…
И количество наркоманов снизится – они же не обращаются за лечением. Их почему так мало на официальном учете – 500 тысяч? Потому что за лечением обращаются только те, кому сейчас совсем никак. Им уже деваться некуда. А так он лечиться не пойдет. Какие у него мотивы? Ему галоперидола укол в задницу сделали и все, вся мотивация на реабилитацию пропала.
– Но ребцентры-то к 15-му января будут. ФСКН уже проводит добровольную сертификацию негосударственных ребцентров. А их у нас штук 400.
– Ты думаешь? Не уверен, что путем так называемой “добровольной” сертификации на предмет соответствия непонятно каким стандартам можно за несколько месяцев создать то, что не могут создать годами.
Но даже если формально и появится список ребцентров, методы лечения-то ведь не изменятся! Отказ от потребления сразу и навсегда работает только для весьма ограниченного процента зависимых. Те самые 7,5 человек из 100. А заместительная терапия законом запрещена. Вот и получается, что пройти реабилитацию смогут все те же жалкие несколько процентов. А остальным, как в песне Ивана Кучина, – смерть или тюрьма.
Анастасия Кузина
mk.ru
.gif)
