Записки реабилитолога

Я так давно работаю на ниве реабилитации наркозависимых, что пора бы начать писать мемуары. Но это вряд ли, как-то нескромно. Но некоторыми своими соображениями все же хочу поделиться с читателями.

Моя «карьера» (кавычки тут – способ передать ироничный тон, поскольку я не отношусь серьезно и с пафосом к своей работе, хотя, могла бы – я ведь буквально спасаю жизни!:)) началась в середине 90-х, в первом в Украине реабилитационном центре, в том смысле, который мы вкладываем в это явление сегодня. Это была революция в сфере лечения людей с химической зависимостью. Он ничем не походил на привычные «наркологички» и «психушки», персонал не носил белые халаты, медсестры не накачивали пациентов нейролептиками, чтобы те «не мешали работать», а здоровенные санитары не били больных. В нем не было ни санитаров, ни медсестёр, а были психологи и консультанты – химически зависимые люди, сумевшие преодолеть свою патологическую страсть. И была философия помощи, коренным образом отличающаяся от той, к которой мы привыкли – сам больной был активным участником собственного лечения.

В советской медицине всегда использовался так называемый патерналистский подход – то есть такие отношения, при которых медицинский персонал занимал отеческую (читай: диктаторскую) позицию, ставя пациента в положение глупого ребенка, который ничего не понимает, поэтому должен просто молча слушаться. Для меня, как для наркомана, любая власть, какой бы разумной она не была, вызывала чувство протеста, что делало любое лечение абсолютно бессмысленным и бесполезным. Поэтому новая идеология, построенная на уважении пациента, его прав и чувства собственного достоинства, не просто органично вписалась в мою систему ценностей и мироощущение, но и породила желание стать частью этого движняка. Добавьте к этому любознательность и женскую сострадательную природу и оп – вот вам и хороший специалист!

Я работала и училась, читала, наблюдала, мне повезло иметь наставниками лучших на то время специалистов и просто выдающихся людей, которые, собственно, и сформировали меня как личность – благо годы мои были молодые.

Мой путь не уникален, многие по нему шли до меня, и будут идти после. Но мой «роман» с профессией длится уже более двадцати лет и мы с ней стали, как супруги, переживающие все взлеты и падения брака, периоды взаимной ненависти и безудержной страсти. Иногда мне кажется, что нет ничего, что я бы не знала, нет случаев, которых не было раньше, но нет, приходит человек или попадается книжка и страсть вспыхивает с новой силой. Я искренне верю, что в моем случае дело, которому я посвятила ровно половину своей жизни – это моя судьба. Сотни, а может уже и тысячи человеческих жизней прошли через меня, и я ценю каждую из них. И восхищаюсь и ужасаюсь и радуюсь и скорблю.
Болячка, с которой я сражаюсь, ненавистна мне. Она уничтожает самого больного и все, что ему дорого, всех, кто его любит. Я знаю, что это болезнь – зло в чистом виде. Это не просто еще одна нозологическая единица (для непосвященных – нозологическая единица – это определенная болезнь, которую выделяют как самостоятельную, как правило, на основе установленных причин, механизмов развития и характерных клинико-морфологических проявлений). Это вполне живая тварь, которая питается человеческим страданием. Наверное, как для профессионала (не побоюсь этого слова) мои рассуждения слишком… ненаучны, что ли, но ведь лечение – это не наука, это искусство! А для искусства уместны цветастые выражения.

А в последнее время ненависть, возмущение и протест вызывает не только и не столько болезнь, с которой я воюю долгие годы, но и «лекари», мои коллеги, которые калечат своих пациентов так, что мне приходится иметь дело с двумя проблемами – самой болезнью и последствиями неправильного ее лечения.
Конечно, речь пойдет о ситуации с лечением наркомании в Украине, лечением, которое наносит больше вреда, чем сама болезнь. Почему так? Попробую объяснить.
Во-первых, в нашей стране процветает дилетантский (ненаучный) подход к оказанию помощи людям с проблемами химической зависимости. Это не касается программ заместительной терапии, там все понятно: врачи, пациенты, таблетки. Все давно исследовано и подсчитано. То есть доказано. Это не касается медикаментозного лечения в государственных больницах – там, опять-таки, врачи, пациенты, протоколы лечения, таблетки, уколы. Все понятно. Все под контролем государства. Это касается так называемых реабилитационных центров, за стенами которых происходит что-то, о чем никто не знает. То есть мы знаем, что там происходит что попало. Знаем это от самих «пациентов». «Лечение» чаще всего состоит из удержания за замком (частная тюрьма?), написании сочинений и выучивании стихов (детский сад? Школа?), дисциплинарных мер (казарма?). Где, в каком исследовании, ежели такое и проводилось, можно найти доказательство эффективности такого «лечения»?
В мире есть программы оказания помощи, которые исследуются десятилетиями и есть доказательная база, попросту цифры, которые определяют эту самую эффективность. Например, есть доказательства того, что репрессивный подход (а это самый распространенный подход в Украине, так как он самый экономически выгодный – наркоманы и алкоголики так «достали» своих близких, что те готовы платить любые деньги кому угодно за хотя бы непродолжительный отдых от их произвола) абсолютно неэффективен и работает только до тех пор, пока эти репрессии действуют. Проще говоря, пока человек находится под замком и в страхе, он «хороший», но когда дверь откроется, а наказание за «плохое поведение» перестанет висеть над головой домокловым мечом, такой человек пускается во все тяжкие с удвоенной силой. Но это еще не все. Теперь «реабилитация» для такого человека синонимична с заключением под стражу, а значит оказать ему помощь, когда она понадобиться, будет невозможно.
Вот с такими жертвами (в буквальном смысле слова) приходится иметь дело, если им посчастливится попасть ко мне. Недоверие и страх, порожденные предыдущим «лечением», которые испытывают эти несчастные, преодолеть очень сложно, а порой невозможно. А если я не доверяю врачу, он не сможет мне помочь! Я просто не соглашусь получить от него помощь. Все, кто работает с зависимыми людьми, знают, как сложно преодолеть стену из отрицания и сопротивления, как симптомов этого расстройства. Добавьте к этому подозрительность и полное отсутствие надежды на успех (предыдущее «лечение» не помогло!) Вот, с чем приходится иметь дело.
Во-вторых, сами «лекари» чаще всего нуждаются в лечении, а иногда и в покаянии. Спрашивается: откуда у нас в стране такое огромное количество реабилитационных центров? Большая часть из них (не скажу процентное отношение, поскольку посчитать это невозможно – это полулегальные структуры, избегающие любых контактов с теми, кто не являются в перспективе их клиентами) – детища самих зависимых, которые либо из альтруистических (редко) либо из корыстных (часто) мотивов делают себе такой сомнительный «бизнес». Как правило, это люди, которые никак не могут реализовать себя в социуме в силу того, что самые плодотворные годы своей жизни были потрачены на «торч». Часто у них нет даже среднего образования, они элементарно безграмотны, зато у них есть богатый жизненный опыт, который, как им кажется, они могут использовать во благо другим. Но это заблуждение, поскольку любой жизненный опыт глубоко субъективен и имеет ограниченную ценность для других. Вот этот опыт и становится основным инструментом «лечения». Так что если от таких структур и есть какая-то польза, то разве что для самих «лекарей», которые таким образом социализировались.

Есть два тяжелых психических расстройства – шизофрения и психические и поведенческие расстройства, вызванные употреблением психоактивных веществ – алкоголем и наркотиками. Лечение этого расстройства требует времени и вовлечения целого ряда специалистов – психиатров, психологов, врачей разных специальностей… На то, чтобы зависимый человек хоть как-то стабилизировался, может понадобиться пять, десять, а то и больше лет. Не зря в цивилизованном мире на должность консультанта по химической зависимости берут самих зависимых со сроком химической чистоты не менее пяти лет! И только с соответствующим образованием. В нашем же случае, в украинских реалиях, человек, который еще вчера кололся в пах где-нибудь в подворотне, завтра вполне может руководить реабилитационным центром! Поэтому, давайте подумаем:
как люди с психическими расстройствами могут лечить людей с психическими расстройствами? И какой мы можем ожидать результат?
Оставшаяся незначительная часть т.н. реабилитационных центров – организована предприимчивыми врачами или просто состоятельными людьми, вложившими деньги в «золотую жилу» – цены на «лечение» в таких клиниках поражают воображение! К сожалению, наш народ в своей массе глуп, поэтому не составляет труда обвести его вокруг пальца. На руку играет и эмоциональная составляющая – сын-наркоман или муж-алкоголик – это такое горе! Или такой позор… Чаще всего на эту удочку попадают люди (родственники, которые платят) в состоянии отчаяния, которое, как известно, лишает человека рассудка. Поэтому за белый халат и диплом на стене, за рассказы о самых передовых и современных методах лечения, за травяные чаи, массажи, сауны, пятиразовое питание, турбодетоксы, плазмоферезы, гипноз и прочая и прочая (ничто из вышеперечисленного не лечит наркоманию, но предлагается в этом качестве) несчастные, обезумевшие от горя родственники готовы отслюнявить немаленькие суммы. Многократно!

Люди, будьте разумны! Болячка, с которой мы имеем дело, поддается лечению, но чтобы оно, лечение, сработало, необходимо, чтобы бы оно было эффективно! То есть, чтобы его эффективность была доказана!
Проблема зависимости – это не проблема дискретно одного человека – самого больного, это проблема его семьи и общества, в котором он живет. Если семья и общество будет оставаться равнодушным или если семья и общество будет требовать от больного измениться, а само не пожелает этого делать, у такого больного нет шансов!
В Программе «12 Шагов» Анонимных Алкоголиков есть лозунг: «Займись собой». Если каждый, живущий на планете, займется собой, то есть постарается стать лучше, здоровее или добрее, то и общество, в котором мы живем, станет лучше, здоровее и добрее.

И в завершение скажу, что быть врачом, лечить людей, помогать им – моя детская мечта. Она не реализовалась в полной мере, у меня нет диплома врача и белого халата, но я надеюсь, что мне удалось воплотить ее там, где я могу быть полезной тем, кому это нужно.

Ирина Ромашкан